(Окончание. Начало см.: Сегодняшний день – самый лучший)
Итак, во время оно и во время это. И сейчас, в наше время, ты тоже можешь жить Христом. Разумеется, это достигается не с легкостью, но через труд, жертву, смирение, борьбу. Так что борись, сделай что-нибудь, чтобы ощутить Христа уже сейчас. «А что мне сделать?» Проявляй терпение, это тоже вид аскезы. Говорят о тебе плохое – а ты прими это. «Ты что, советуешь мне стать жертвой?» Да ладно тебе, ты не обязательно будешь жертвой, просто начнешь разговаривать вежливо. Конечно, ты тоже что-нибудь скажешь, но только не сердись по малейшему поводу, не оскорбляйся на каждом шагу. Посмотри на всё по-другому.
На Святой Горе Афонской один духовник десять лет не произносил имени своего послушника, всегда называл его всякими эпитетами: «лентяй», «непотребный», «эгоист», «своевольник», «неудачник»:
– За десять лет духовник ни разу не назвал меня по имени. Всегда говорил про меня вот такое.
Вот что значит борьба. Этот человек выдержал трудные годы и возлюбил Господа, потому что в этих терзаниях его душа омылась от всякой привязанности к лести, похвалам, к тому, чтобы представлять из себя нечто, иметь особое достоинство.
Это на Святой Горе. Я не говорю, чтобы и ты делал так же, но если с тобой поступают таким образом, то претерпи, не отвечая тем же, особенно своему ребенку, потому что это сокрушает душу. Если ты православный христианин и хочешь жертвовать собой ради Господа, ты будешь подражать Ему и здесь, в смирении:
– Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше (Ин. 15: 20). Ни Меня не поняли, ни вас не поймут. Вас тоже не будут понимать, вас тоже будут хулить и злословить.
Проявляй терпение – это тоже вид аскезы. Говорят о тебе плохое – а ты прими это
Прими это, и так начнешь входить в меру больших подвижников.
Ты скажешь мне: «Да какой из меня подвижник? Я никаких подвигов не совершил». Да, но если стерпишь другого, который говорит с тобой немного резче, – это великое дело. Выдержать замечание, не отвечая: «Да как же это так, что же это такое?» – превозмочь эту ярость, охватывающую тебя: «Да как ты смеешь говорить так со мной?!» Внимай себе, тебе надо стать добрее, ибо ты часто бываешь резок. Тебе надо немного закалить свой характер, ибо ты бываешь крайне чувствителен, когда слышишь грубые слова от других. Мать Гавриила говорит, что то, что мы называем чувствительностью, по сути иногда бывает эгоизмом, особой сверхчувствительностью.
Не оскорбляйся так сильно. Кто-то сказал тебе: «Ну ладно, иди уже, мне надо работать!» – а ты уже думаешь: «Ах, да он же меня выгнал!» – или: «Мог бы сказать это поспокойней». А в этом не было ничего страшного. Мы все от этого страдаем. Надо быть позакаленней в духовной жизни.
На Святой Горе один монах, мой приятель, с которым мы разговаривали, сказал мне:
– Ну хватит, мне надоело тебя слушать, я устал с тобой говорить! Оставь меня, я ухожу в свою келлию помолиться.
То ли в шутку, то ли всерьез, но он сказал мне: «Ты мне надоел!» А это знаешь что такое? Это помогает тебе приземлиться, не ждать, чтобы все тебя хвалили, ласкали, почитали. Претензия на то, чтобы нас всегда почитали, не аскетична по своей сути. Давайте же не считать само собой разумеющимся, что нам всегда будут говорить хорошие слова и восхищаться нашими делами: «Я приготовила такую замечательную еду, все ели, аж за ушами трещало, и никто не сказал спасибо». Женщина права. Надо, чтобы безразличные стали более чувствительными и человечными, и это тоже аскетичность – не быть цербером для других. Но и сверхчувствительным тоже надо стать немного дисциплинированней, терпеливей, не раздражаться по мелочам.
Так мы все можем стать аскетами, но только не когда кто-нибудь думает: «Я таким образом помогаю тебе стать аскетом». Нет, не так, и святой старец Паисий говорит, что Диоклетиан многих людей сделал святыми, отправив их в рай своим мечом, но сам туда, однако, не попал. Потому что, может, ты и сделал другого святым, подвергнув его мучениям, но сам от этого святым не станешь.
Так что внимай своей душе. Ты делаешь другого аскетом, а сам продолжаешь оставаться суровым, непреклонным, деспотичным. Поэтому святой Порфирий и говорит, что христианин должен быть прежде всего поэтом; кто подвизается, тот должен быть чувствительным человеком, а не созданием, лишенным любви, то есть таким человеком, который не может любить и быть любимым, у которого не может быть с людьми теплых и нежных отношений.
Очень хорошо, когда тебе что-нибудь говорят и ты это делаешь. Но, конечно, послушание надо оказывать не всем без разбору, а Церкви. Церковь говорит тебе что-нибудь – исполни это; оказывай послушание своему духовнику, мужу, жене, детям, родителям, друзьям. Пожертвуй немного своим удовольствием, чтобы угодить другому. Имей готовность к подвигу и жертве ради другого.
Если ты делаешь всё это ради Христа, желая таким образом приблизиться к Нему, тогда жизнь становится замечательной и у тебя появляется возможность получить святогорские, синайские, иерусалимские, русские и какие пожелаешь переживания, где бы ты ни находился. Бог предоставит тебе много возможностей вести борьбу и стать большим подвижником. Понимаешь?
Если жизнь призывает тебя совершить что-то на деле, если она призывает тебя к практической аскезе, это гораздо лучше, чем слушать теории. Вот пример. Когда я был маленьким, я ходил к одному духовнику. Потом сменил его. А знаешь почему? Потому что был эгоистом. Как всегда.
Однажды он спросил меня, какие книги я читаю. Я сказал ему, что читаю святоотеческие книги – книги, которые в моем возрасте не следовало читать, потому что они сложноваты: авву Дорофея, преподобного Никодима Святогорца «Невидимую брань». И этот священник сказал мне:
– Послушай, дитя мое! Коли ты их уже прочел, то хорошо сделал. Но на будущее: читай книги попроще, более подходящие для твоего возраста. Этих книг больше не читай!
Тогда я сказал себе: «Да что это за дела? Как он может запрещать мне читать святоотеческие и аскетические книги, которые мне так по душе?!» Я возмутился и больше не пошел к нему на исповедь. Решил поискать того, кто позволит мне читать святоотеческие книги. И сменил духовника.
Один знакомый, мой учитель, узнал об этом и спросил меня:
– Почему бы тебе опять не пойти к отцу N исповедоваться?
– Я не пойду к нему.
– Почему?
– Потому что он не дает мне читать те духовные книги, которые я хочу. Говорит, чтобы я читал духовные журналы. А я не хочу, я хочу читать духовные книги, чтобы получать духовную пользу!
– А скажи мне, что ты читал?
– Авву Дорофея, «Невидимую брань».
– Хорошо. Авву Дорофея. Я его тоже читал. Так что же говорит авва Дорофей с самого начала и до конца? Не говорит ли он на каждом шагу о смирении, послушании, отсечении воли, чтобы мы не стояли на своем, а угождали другому – Богу, духовнику – и не были эгоистами? Разве он не говорит об этом постоянно?
– Да, говорит. Вы видите, какая это хорошая книга?
– Смотри же теперь: тот духовник, который запретил тебе впредь читать эту книгу, тем самым помог тебе сразу применить всю книгу, проявив послушание, и вместо того, чтобы читать книги, пережить эту книгу на деле. Он помог тебе не читать о послушании, а проявить послушание. А ты говоришь мне, что отверг эту возможность.
– Ой, вы правы! Пойду-ка я снова к нему!
Я читал о послушании, но когда мне представилась возможность проявить его на деле, сломался.
Читаешь о послушании? Этого мало. Прояви послушание на деле, когда представилась возможность!
А когда вырос, еще больше устыдился, потому что прочитал, что даже старец Паисий частенько не благословлял своим послушникам читать «Лествицу» и преподобного Исаака Сирина. Он говорил им:
– Не будете читать этого: это подпитывает ваш эгоизм. Проявите послушание, читайте Евангелие, читайте что-нибудь попроще. А такие книги будете читать, когда я скажу вам. А сейчас отложите их.
А некоторым так никогда и не разрешал их читать, потому что, когда оказываешь послушание в жизни, ты уже живешь душой и в «Лествице», и в преподобном Исааке, и тебе уже не надо их читать, чтобы не делать сравнений и не говорить: «О, я уже далеко ушел, высоко поднялся. Смотри, что говорит этот святой! Я тоже себя как-то так чувствую, значит, я – духовный человек!»
Это страшные житейские тайны. Они словно говорят тебе, что ты тоже можешь стать подвижником, мучеником за Христа в таких обстоятельствах, которые тебе сейчас непонятны. И я знаю подвижников в миру, мучеников Христовых, которые не пролили ни капли крови, потому что в этом не было необходимости, но каждый день отрывают от себя часть души, жертвуя чем-то. И не знают, что они святые.
Когда один мужчина пришел к старцу Паисию со своим парализованным ребенком, он спросил его:
– Каково твое делание, дитя мое?
– Я проявляю терпение, отче, с моим ребенком. Слава Богу, помогаю ему, прогуливаю, вожу в школу на инвалидной коляске.
Старец сказал ему:
– Если ты проявляешь терпение, то, когда наступит Судный день, Бог поставит тебя в один ряд со святым Максимом Исповедником, ибо ты тоже исповедник! Потому что таким образом ты исповедуешь Христа. Человек, который смотрит на твое терпение, знаешь, что говорит? «Смотри, что Христос делает с людьми! Смотри, какое терпение им подает! Смотри, какую любовь, какое смирение Он им подает!» Понимаешь?
И человек тот сказал старцу Паисию:
– Отче, но я ничего не делаю ради Христа. Как бы мне хотелось делать что-нибудь побольше, чтобы я мог ходить на бдения, в церковь. Но я не могу – у меня есть мой ребеночек!
– Ничего страшного, – сказал ему старец. – И без того, чтобы ты пошел на бдение, благодать бдения приходит и входит в твою душу. Понимаешь? И когда не принимаешь злого помысла на брата своего, ты всё равно что отстоял восьмичасовое бдение на Афонской Горе. Когда не принимаешь плохих помыслов, никого не осуждаешь.
Бог придает большое значение тому, что тебе кажется незначительным. Это большие секреты: ты можешь стать подвижницей, не ходя на бдение, когда твоя душа горит желанием пойти, но муж говорит:
– Я не хочу, чтобы ты уходила. Я хочу, чтобы ты сидела дома! Я женился не на монахине, чтобы ты постоянно ходила на бдения. Разве я не имею права сказать тебе это? Я не запрещаю тебе ходить на Литургию, вот и пойдешь в церковь завтра утром. Но сегодня хочу, чтобы ты осталась дома и мы были вместе.
– Нет! Я пойду!
И ты думаешь, что упорствуешь ради Бога, а на самом деле это не так.
Ты думаешь, что упорствуешь ради Бога, а на самом деле хочешь только угодить себе
Потому что я тоже, будучи маленьким, чувствовал то же самое – что меняю духовника ради Бога. Так я думал, а по сути делал это, чтобы угодить себе. Я хочу, чтобы всё было так, как мне нравится, в то время как Бог дает мне возможность пережить Его благодать другим образом, по Его путям, для моего ума непостижимым. Без того, чтобы я планировал это по моей логике. И Бог говорит мне:
– Я хочу отблагодарить тебя через послушание, необычное послушание: читать обычный православный журнал – чтобы ты не сказал: «Я читал преподобного Никодима, авву Дорофея, посмотрите, какой я!» Ты их прочтешь попозже, когда духовник благословит.
Когда, например, ты готовишься к бдению, а муж говорит тебе: «Сиди дома!» – ты становишься подвижницей, становишься мученицей ради Господа и ради любви к своей семье. Потому что муж не требует, чтобы ты отреклась от Христа, не говорит, чтобы ты больше вообще не ходила в церковь, а только на это бдение. Но ты, однако, упорствуешь: «Нет, я пойду!» И тут начинается склока, начинаются вопли, ты негодуешь, нервничаешь, а потом уходишь на бдение со смятением в душе и уже не знаешь, причастишься ли. Потому что если не будешь причащаться, женщины скажут: «А почему она не причащается? Что она такого сделала, что не причащается?» А с другой стороны, как причащаться, если ты поругалась с мужем?
Я говорю тебе такие необычные вещи, чтобы объяснить, что благодать аскезы иногда приходит через противоположное тому, чего мы ожидаем. Например, есть люди, которые не ездят на Святой Афон потому, что близкие им не разрешают, но за это Бог подает им великое благословение.
Ты говоришь самодовольно: «Я был на Святой Горе, там было хорошо, я видел старцев, я в восхищении!» Тогда как другой говорит: «Я не поехал, Пресвятая Богородица меня не сподобила, я недостоин был ступить в Ее сад, недостоин». Он говорит со смирением, в то время как ты, побывавший там, чувствуешь, что чего-то достиг. Так кто же получит больше благодати?
Поэтому я и говорю тебе, что ты можешь стать подвижником, быть благословленным от Бога и благодаря тем обстоятельствам, которые создают тебе проблемы. А значит, то, что ты называешь проблемой, можно принять по-аскетически, и оно станет для тебя источником благодеяний. Это пережил старец Паисий с людьми, приходившими к нему, и говорил:
– А что я делаю, когда приходят люди? Поправляю им помыслы, подтягиваю их и выпрямляю. Объясняю людям, у которых, чувствую, есть проблемы, что то, что они называют проблемой, если они воспримут это аскетически, может оказаться причиной и средством их спасения. Понимаешь?
Потом люди уходили от него радостные: «Как просто он сказал мне это! Как легко мне, в конечном счете, войти в рай!»
Кто-то рассказал ему, что в том квартале, где он живет, есть шумная дискотека и он не может по ночам спать, нервничает, негодует, возмущается. А потом поделился:
– Старец Паисий открыл мне другую точку зрения, дал совет, который меня так потряс, восхитил и умиротворил, что я наконец смирился и сказал себе: ну какой же я глупый – столько времени не понимал этого!
А совет старца был таким:
– Восприми это по-другому. Посмотри на это с аскетической точки зрения. Положим, что ты живешь в местности, где идет война, падают бомбы, людей убивают, и тебе говорят, чтобы ты остался здесь, потому что тогда не пострадаешь, только рядом будут падать бомбы и будет шумно. Тебе это помешало бы? Если бы ты знал, что всюду погибают люди, а ты останешься живым, но только жить будешь там, где шумно, ты стал бы думать о шуме или сказал бы: «Слава Богу, что я живой»?
То есть у старца был другой взгляд на положение вещей. И потом этот человек уже по-другому смотрел на шум и гам. Он объяснял себе это с другим помыслом, с добрым помыслом души. Вот что значит применять на деле аскетический дух и нрав.
