С самого начала истории человек, отпавший от рая, старается умертвить Бога. С самого грехопадения присутствие Бога было невыносимой раной для человека лукавого и убийцы. Оно становилось преисполненным боли и негодования воспоминанием о потерянном рае, оно становилось внутренним взрывом человека, когда он думал, каким красивым и хорошим он был, оно становилось скрежетом зубовным при мысли об утраченных объятиях Отчих, в которых Адам, преклонив голову на грудь Отца, слушал удары Божия сердца.
Осиротевший человек посреди терний земных и собственных страстей пытался уничтожить всякий образ, возводящий ум к Человеколюбцу, пытался задушить всякий проблеск мысли о райском блаженстве. Он стал умерщвлять воспоминания о Боге, о Его прекрасном лике, светлом взоре, об ангельских голосах, шуме крыльев, райских благоуханиях, вкусе небесных плодов, короче – всякую любовь в своем сердце.
Однако, увы, весь мир продолжал напоминать ему о Боге. Об утраченных дарованиях, о любви вышеестественной, о свете невечернем, об утраченных чаяниях. И тогда человек, осатанев от злобы, принялся убивать Бога. Сначала убил Его в себе, до идолопоклонства лобызая материю глухую и слепую, перерезая в своем духовном организме все световые артерии, погружаясь в небытие, играя со смертью, предаваясь самым бешеным страстям.
Затем стал умерщвлять Бога в природе. Всё напоминало ему о Боге. Каждое щебетание птиц напоминало ему о рае. Поэтому он умертвил птиц, заткнул уши для их песнопений. Все цветы уязвляли его, напоминая о бесконечном саде любви. Поэтому он умертвил цветы, с неописуемой яростью и ненавистью выкосив или вырвав их с корнем. Детская улыбка разрывала ему сердце, поэтому он убил и детей. Умертвил их детство, научив их лгать, красть, ранить и убивать. Он засорил и закоптил всю природу в погоне за комфортом и энергией, ведь у него больше не было ни райского покоя, ни нетварных энергий небесной благодати.
Затем принялся убивать Бога в себе подобных. Сначала убил наивного Авеля, потом всех, кто не был его племени, колена, религии, расы и т.п. Так появились войны: из необходимости умертвить Бога. Однако Бог был так далеко, так высоко и так недоступен для человека из грязной персти, что он стал умерщвлять образ Божий в людях, которых встречал. Отсюда пошли человекоубийственные идеологии, расизм, эпидемии, изобретенные в лабораториях, аборты с миллионами младенцев, убитых в бойнях, именуемых матерями, химикаты, разрушающие всё под тем предлогом, будто они лечат, аптеки с синтетическими кошмарами, таблетки от жизни и особенно от жизни вечной.
А Бог всё упрямился, продолжая жить, ведь Он жив вечно. И тогда человек стал убивать себя сам в каждое мгновение смерти, именуемой жизнью, чтобы уничтожить образ Божий в себе. Совесть, вина, боль после совершения убийства – всё это невозможно вырвать из глубины человеческой души иначе как самоубийством. Отсюда и эвтаназия, наркотики, предлагающие удовольствие взамен на время жизни, депрессия вследствие отсутствия Бога и т.д.
Из сумерек истории воссиял на земле Сам Бог, чтобы рассказать нам о новом доме, новой жизни, новом гражданстве, вечном – о Царстве Небесном. А человек – догадайтесь? – умертвил Бога, соделавшегося Человеком. Придумывал всякие хитрости и увертки, качал головой при виде чудес, затыкал уши, чтобы не слышать живодательных слов, закрывал глаза при виде множества исцелений, нашел «рациональные объяснения» для всей вселенной чудес жизни Христовой. Затем с ненавистью, копившейся с самого рассвета истории, умертвил Его. Однако Христос воскрес из мертвых, вознесся на небеса и привлек человечество, пораженное смертью, к Себе через Свое Тело воскресшее, которое есть Церковь.
Бога нельзя умертвить. Силясь убить Его в себе, мы убиваем себя
Бога нельзя умертвить. Силясь убить Его в себе, мы убиваем себя. Изгоняя Его из своей жизни, мы выбрасываем себя из бытия, ведь мы – одушевленная персть. Стараясь забыть о Его любви, мы погружаемся в абсолютное забвение, именуемое адом.
И всё равно Бог, священный Зов вечности, приходит каждый раз, когда мы Его зовем, даже если знает, что мы Его потом убьем. Он так близко, что нужен только один помысл, чтобы Он пришел и даровал нам покой. Руки, протянутой нищему, достаточно, чтобы Он взял нас за руку и вытащил из глубины. Улыбки, подаренной незнакомцу, довольно для Него, Создателя, чтоб улыбнуться нам втайне. Кусочка хлеба, отданного несчастному, – и Он подаст нам Хлеб жизни, Тело Свое Евхаристическое, Причастие. И нам не нужно ничего, кроме слезинки боли и покаяния, чтобы увидеть Его, плачущий Свет миру.
