Мы вплотную приближаемся к Четыредесятнице, а потому тема покаяния в Церкви звучит все более отчетливо. Но в этот раз мне хотелось бы поговорить о покаянии немного в ином ключе, чем мы привыкли.
Поводом к нижеследующим рассуждениям стала дата смерти русского философа-идеалиста Александра Ивановича Введенского, который умер 7 марта 1925 года. Не знаю как, но в 20-х годах он умудрялся выступать против распространения идей марксизма и материализма, а также массовой пропаганды атеизма. В наше время марксизм особой популярностью не пользуется, а вот остальные мировоззренческие концепции – очень даже. В этом плане идеологический и исторический контекст формирования идей Введенского чем-то схож с современностью, а потому все-таки стоит обратить внимание на его труды.
Из всего корпуса сочинений нашего философа, опять же, ввиду приближающегося Великого поста, я бы хотел сосредоточиться на его эссе «Спор о свободе воли перед судом критической философии», так как в нем есть ряд весьма полезных мыслей. Но – для начала – маленькая преамбула.
Тема свободы воли человека веками не дает покоя многим мыслителям. Для христианского мировоззрения – это один из краеугольных камней, без которого невозможно решение таких проблем как теодицея, образ Божий в человеке, его нравственная ответственность за свою жизнь, а отсюда и загробная участь, и дальнейшее пребывание в вечности и т.п. Православное богословие никогда не утверждало абсолютную свободу, но при этом было также далеко от каких-либо детерминистических, а тем более, фаталистических позиций. Мы даже на интуитивном уровне понимаем, что без свободы воли нравственность невозможна, в принципе. Сегодня же, один из идеологических ударов антихристианских сил приходится именно по свободе воли, что не может не иметь пагубных последствий как для духовного состояния общества, в целом, так и для отдельных людей, в частности.
В качестве эмпирического доказательства отсутствия свободы воли у человека сегодня используются данные знаменитого эксперимента Либета, согласно которым мозг опережает сознания, в среднем, на 500 мс. Т.е. перед тем как совершить какое-то действие, сначала в коре головного мозга срабатывает соответствующий, отвечающий за это действие, отдел, а потом только человек считает, что он сознательно принял решение совершить данное действие. Получается, что наша свобода – иллюзорна, а наши действия и принятие решений зависит от неосознаваемой работы собственного мозга. На самом деле, здесь все зависит от трактовки результатов эксперимента и выводы Бенджамина Либета были уже многократно раскритикованы. Останавливаться подробно на этом я сейчас не буду, всю информацию можно найти в сети. Проблема в том, что основанный на указанном эксперименте миф об отсутствии у человека свободы воли, довольно активно распространяется таким, например, популярным спикером как Андрей Курпатов. Казалось бы, какое нам дело до мыслей разного рода атеистов? Ну, во-первых, Курпатов имеет огромную аудиторию слушателей, состоящих, в основном, из молодежи, а, во-вторых, правильное отношение к свободе воли полезно и для нашей духовной жизни.
Вернемся теперь к идеям Александра Введенского. Он пишет, что хотя свобода воли нами воспринимается как величина положительная, но, по сути, она таковой не является, ведь свобода предполагает независимость, а независимость не мыслится безотносительно или безусловно, так как независимость может быть только от чего-то. Например, от внешних обстоятельств или от внутренних склонностей, установок, страстей. Мы все находимся в некоторой степени зависимости от многих факторов, но ответственная нравственная жизнь возможна только тогда, когда эти факторы не предопределяют нашу волю целиком и полностью. Как мы понимает, современные противники свободы воли стоят на противоположных позициях.
Дабы немного глубже понять нашу тему стоит обозначить различие между детерминизмом и фатализмом. Первый предполагает предопределенность воли, второй – предопределенность событий. Этот нюанс вносит разность лишь в способ мышления человека, придерживающегося того или иного мнения, но последствия здесь одинаково пагубны для обеих позиций. К слову, современные атеисты, больше детерминисты, нежели фаталисты, ведь, расчеловечивая человека, они делают акцент на предопределенности его воли, а не окружающих событий. Александр Введенский пишет, что и детерминизм, и фатализм усыпляют чувство сожаления о совершенном поступке, как то, недовольство собой или раскаяние. Различие в путях этого усыпления раскаяния философ объясняет с помощью довольно резкого, но ясного примера. Предположим, что некая женщина легкомысленно ушла вечером из дома, оставив своих детей без присмотра. В итоге они опрокинули керосиновую лампу, начался пожар и дети погибли. Если эта женщина будет фаталисткой, то ее рассуждения сведутся к таким словам: «Конечно, я могла бы остаться и дома, ибо я свободна; но что бы я ни делала, дети все-таки сгорели бы в тот же день и час, ведь чему быть, того не миновать; следовательно, смешно раскаиваться, что я ушла из дому».
Детерминистка думала бы так: «Конечно, если бы я осталась дома, то мои дети не сгорели бы; но я не свободна; следовательно, я не могла остаться дома; следовательно, смешно раскаиваться, что я ушла из дому».
Рассмотренный пример, хорошо демонстрирует, почему именно по свободе воли бьют сегодняшние пропагандисты атеизма. Пока еще дело до внесения изменений в уголовный кодекс не дошло, но человек, принимающий указанную позицию, явно становится уязвим и для обозначенных последствий. Теперь, думаю, понятно, почему именно свобода воли человека, стала объектом нападок. Задуматься над тем, что это не просто мнение, а именно целенаправленная политика заставляет еще и тот факт, что Курпатов является руководителем Лаборатории нейронаук и поведения человека ПАО «Сбербанк». Казалось бы, зачем в финансовом учреждении такая лаборатория?!
А теперь стоит подумать и о самих себе, так как в указанную усыпленность раскаяния попадаем и мы. Собственно, всякий раз, когда мы думаем об условиях, в которых был совершен грех, когда рассказываем о них на исповеди (будто Бог этого не знает), мы, таким образом, занимаемся самооправданием. Чувство вины может притупляться только от мысли, что не все от нас зависело, так уж сложились события.
А еще иногда мы доходим до утверждения, что были вынуждены согрешить. Получается, вместо того, чтоб осудить себя как можно сильнее, мы апеллируем к тому же детерминизму, а, по большому счету, подобно Адаму (Быт. 3, 12), начинаем обвинять в собственном грехе Самого Бога, ведь это Он Промыслитель мира.
Другая опасность, отрицания свободы воли таится в усугублении рабства страстям. «В самом деле, – пишет Введенский, – если воля лишена, хотя бы самой малейшей свободы, то она будет действовать только так, как ее влекут законы природы; а они принуждают ее всегда стремиться к удовольствиям и отвращаться от неудовольствий». Вот вам и идеологическая подоплека общества потребления. Но нам также нужно понимать, что удовольствия не обязательно должны носить грубый чувственный характер. Удовольствия могут быть эстетического или интеллектуального вида. Именно в этом таится быть опасность для христиан. Если к чувственным удовольствиям мы всегда относимся настороженно, опасаемся, дабы они не были чрезмерными, не перерастали в страсть и не владели нами, то вот относительно других видов удовольствия этот «тонус» соблюдать гораздо тяжелее. Страстью может быть не только чревоугодие или блуд, но и увлеченность хобби, книгами, спортом и т.п. До определенной меры они позволительны, но когда начинают закрывать от нас Бога, отбирать время молитвы, чтения Священного Писания и даже общения с близкими – то это недопустимо. Нравственный долг, будь то по отношению к Богу, человеку или обществу никогда не станет частью удовольствия. Для его исполнения всегда необходимо волевое усилие, которое не мыслиться вне свободы, и без которого любой духовный прогресс невозможен.
Александр Введенский, будто предвидя нашу современность, утверждал, что отрицание свободы воли популярно потому, что оно формирует более простое мировоззрение. Тяготу и ответственность свободы далеко не каждый хочет нести, а потому проще, как страус, спрятать голову и делать вид, что ее нет. Кроме того, искреннее признание свободы влечет такие последствия, о которых многим и думать не хочется. «Если мы веруем в свободу, – пишет Введенский, – то приходится допустить и душу, как самостоятельное начало; психологический материализм, очевидно, несовместим со свободой. А самостоятельность души приводит к бессмертию, а отсюда один шаг до Бога. Да еще придется разбирать, какому Богу поклоняться нам». Вот уж действительно ноша, которую хочет нести далеко не каждый. Это ж надо будет что-то делать: отрываться от дивана, теплой постели, экрана смартфона, тарелки с вкусной едой или баночки пива, а ведь проще ничего в этом плане не делать. Однако отвечать за прожитую жизнь все равно придется.
Да Бог нам, христианам, уразуметь то сокровище и ту ответственность, которой мы обладаем, дабы не пренебрегать дарованной нам свободой, реализация которой становится особо актуальной в предстоящий Великий пост.
Прот. Владимир Долгих
