Для человека, лишь переступающего порог храма или задумывающегося о вере, Православие нередко предстает как нечто громоздкое, а потому отталкивающее. Пестрота церковных установлений – посты, многочисленные правила и каноны, строгие заповеди, сложные тексты святых отцов – легко могут смутить неофита. Все это кажется неподъемным грузом запретов и ограничений, нагромождением требований, лишенных ясной связи. Неудивительно, что человек теряется: хватается то за внешнее благочестие, то за буквальное исполнение чьих-то советов, не зная, с чего по-настоящему начать, что читать и где искать смысл церковных предписаний. Жития старцев сменяет эсхатология, а последнюю – демонология. В результате, не получив еще элементарных понятий об основах веры, человек уже становится «специалистом» по пророчествам старцев. Возникает ощущение хаоса, где невозможно отличить главное от второстепенного.
Путь христианина – это не хаотичное метание от того, что нравится, к тому, что необходимо, а последовательное духовное восхождение
Но так ли это на самом деле? Если отбросить суету первых впечатлений и попытаться проникнуть в самую суть, мы увидим: путь христианина в Православии – это не хаотичное метание от того, что нравится, к тому, что необходимо, а последовательное духовное восхождение. Здесь есть своя внутренняя логика и постепенность, подобная росту живого организма. И если попытаться выделить те ключевые опоры или этапы, на которых зиждется это восхождение и которые формируют его стержень и задают направление, то мы неизбежно придем к трем главным: вере, молитве и любви. Именно они, как три столпа, выстраивают стройную картину духовного становления, придавая смысл всем остальным церковным установлениям.
Вера
Первый и безусловный камень, на котором зиждется все здание духовной жизни в Православии, – это вера. Апостол Павел недвусмысленно указывает: «Надлежит приходящему к Богу веровать, что Он есть» (Евр. 11:6). Без этой исходной точки, без этого сердечного и разумного приятия бытия Божия все последующие шаги теряют смысл. Богоугождение, стремление к жизни по воле Творца, попросту невозможно без веры в Самого Бога. Она не абстрактная философская идея, а живое, личностное доверие Тому, Кто есть не просто объект догматических формулировок и рассуждений, а мой живой Собеседник, мой личный Спаситель питающий меня и пекущийся обо мне каждую секунду моей жизни.
Представим себе строительство храма. Возведение духовного храма имеет те же принципы, что и строительство материального. Прежде возведения стен, куполов и украшений необходим прочный, глубоко заложенный фундамент. Без него дальнейшая работа невозможна в принципе. Такова и вера для христианина. Это та невидимая, но абсолютно реальная опора, на которой будет воздвигаться весь строй личных добродетелей, вся практика церковной жизни. Без этого четко осознанного фундамента – Кому мы молимся, на Кого уповаем, ради Кого стараемся жить иначе – любые подвиги поста, молитвенные правила, чтение святоотеческих поучений рискуют превратиться в бессмысленный ритуал или тягостную необходимость. Ведь что есть дело без веры в него? Это настоящее мучение, отбывание повинности, которое сопровождается лишь желанием скорейшего его завершения. Человек обязан строго отдавать себе отчет: он верит в Единого Бога, Троицу в Лицах, верит в Господа Иисуса Христа как Бога воплотившегося, пришедшего во плоти, распятого и воскресшего ради нашего спасения.
Здесь возникает принципиально важный момент – правильность веры.
«Все, приходящие к Богу и желающие сподобиться вечной жизни, по преимуществу должны неукоризненно соблюдать православную веру; и ни для успешного получения чинов, ни из ласкательства перед сильными, или по страху к ним, не делаться предателями неоцененного сокровища веры» (прп. Ефрем Сирин).
Мир предлагает множество духовных путей, систем верований, каждая со своим набором истин и практик. Однако для человека, избравшего Православие своим духовным домом и Иисуса Христа – единственным Спасителем и Господом, иные учения могут нести не просто академический интерес, но смертельную опасность для души. Если сама основа – вера – изначально ложна, если избран не Христос Спаситель, а иной «спаситель» (даже если им буду я сам) или путь, то все последующие труды, сколь бы велики они ни были, окажутся напрасными. Можно всю жизнь усердно следовать чуждым предписаниям, предаваться строгой аскезе, но так и не приблизиться к Истине и Жизни Вечной. Ошибиться в выборе фундамента – значит обречь все здание на разрушение. Именно об этом говорит притча Спасителя, в которой Он сравнивает таких людей с теми, кто построил свой дом на песке без основания (Мф. 7:26). Как следствие, после смерти таких работников их труд ожидает «разрушение велие» – разочарование и крах, масштаб которого в современных исторических реалиях мы даже примерно не в силах осознать.
Молитва
Именно вера, живая и осознанная, становится тем ключом, который отмыкает дверь к следующей, неотъемлемой ступени христианского делания – молитве. Молиться по-настоящему, не как механическое чтение текстов, а как беседа сердца с живым, лично знаемым Богом, невозможно без веры. Вера наполняет слова молитвы смыслом и чувством, обращает их к конкретному Лицу – Отцу Небесному, Сыну и Святому Духу. Поэтому вера – это не только начало, но и неиссякаемый источник, из которого христианин черпает силы для дальнейшего восхождения, для принятия тех духовных дарований, которые щедро предлагает ему Церковь Христова на пути к совершенству в Любви.
Если Вера – это фундамент, то Молитва – естественное и необходимое дыхание духовной жизни, рожденное этой верой. Будучи разумными и словесными существами, созданными по образу Божию, мы не можем верить в Личного Бога и не вступать с Ним в общение. Тем паче, когда этот Бог – Всемогущий Творец, «в Котором мы живем и движемся и существуем» (Деян. 17:28). Исторически человек, ощущая свою ограниченность и глубокую зависимость от высших сил, всегда обращался к ним с просьбами. Полученное, через непосредственное Откровение, знание об истинном Боге со временем было утрачено и искажено, что привело к забвению подлинного Творца и Его замене политеистическими верованиями и языческими культами. Поэтому часто это обращение было слепым, направленным к ложным богам или безличным стихиям мира, суть которых оставалась для человека сокрытой.
Молитва – это не формальный ритуал, не магическое заклинание и не простое «вычитывание» текстов
Православная (т.е. правильная, богоугодная) молитва принципиально иная. Она не формальный ритуал, не магическое заклинание и не простое «вычитывание» текстов, хотя молитвословия и каноны по-своему важны как школа. Суть ее – в живом, личностном разговоре с Живым Богом. Это доверительная беседа чада с Отцом Небесным, творения с Творцом, спасенного со Спасителем. Бог ведом верой, и молитва есть воплощение этой веры в действие, в диалог – от сердца к сердцу. При этом мы твердо знаем: Ему открыты все движения нашего сердца, все наши нужды еще до произнесения слов (Мф. 6:8). Однако это знание не отменяет молитву, но побуждает человека к проявлению свободного волеизъявления, к возможности научиться ей. Господь сравнивает такого терпеливого молитвенника с человеком, стучащим в двери милосердия Божия, которому однажды непременно отворят (Мф. 7:8).
Неслучайно в аскетическом предании Православия молитва именуется «матерью добродетелей». Почему? Потому что именно в горниле искренней молитвы рождаются, взращиваются и совершенствуются все прочие христианские добродетели: смирение, терпение, кротость, покаяние, воздержание. Молитва проверяет наше смирение (осознаем ли свою немощь перед Богом?), укрепляет терпение (способны ли мы к постоянству?), научает кротости (можем ли мы спокойно принять Божественный отказ?), подготавливает сердце для любви. Она не просто сопутствует добродетелям – она их объемлет и животворит. Поэтому состояние молитвы – главный показатель подлинности и глубины духовной жизни христианина. В этом смысле интересно и знаменательно монашеское приветствие: «Как твоя молитва?» Оно заменяет светское «Как жизнь?» Ибо для верующего понятия «молитва» и «жизнь» неразделимы. Нет живой молитвы – нет и подлинной духовной жизни.
«Почувствуй потребность в молитве, – говорит преподобный Паисий Святогорец. – Как телу, чтобы жить, нужна пища, так и душа, чтобы жить, должна питаться. Если она не будет питаться, то ослабеет, а потом наступит духовная смерть».
Как и любая добродетель, молитва имеет свою последовательность, свою школу. Она начинается с усилия, с молитвы новоначальной, часто рассеянной и краткой, зачастую формальной, требующей дисциплины ума и воли. Постепенно, через труд и постоянство, через очищение сердца она может (благодатью Божией) восходить к большей сосредоточенности, теплоты, к молитве умной и сердечной. И на этой вершине, когда молитва становится неотъемлемым состоянием души, ее непрестанным дыханием (1 Фес. 5:17), от слов переходит к сердечному чувству, она естественно и неизбежно порождает и выражает собой высшую добродетель – Любовь. Ибо подлинная молитва – это школа любви к Богу и, как следствие, ко всякому человеку.
Любовь
Наконец, мы подошли к вершине. Если Вера – основание, а Молитва – животворящее дыхание духа, то Любовь есть сама цель и бесконечный конец христианского пути. Недаром апостол называет ее «совокупностью совершенства» (Кол. 3:14). Но как говорить о том, что есть само Имя Божие (1 Ин. 4:8)? Полнота Божественной Любви непостижима для тварного ума. Однако Спаситель заповедал: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48). И эта заповедь – не призыв к невозможному, а путь к бесконечному восхождению, к уподоблению Творцу по мере наших немощных сил. На этом пути мы имеем множество ярких примеров святых, которые явили эту Любовь в действии: не словами, а жизнью, отданной до конца за ближних, воплощая высшую заповедь Христа. Принять ближнего таким, какой он есть, покрыть его немощи, сознательно остаться в невыгодном положении, чтобы облегчить участь другого, принять чужую боль близко к сердцу, разделить чужие страдания своим сочувствием, чтобы облегчить их, – всё это и многое другое есть проявление деятельной любви, явленной нам во многих примерах исторической Церкви. Лучше всех эту мысль выразил апостол Павел: «Для всех я сделался всем, чтобы спасти, по крайней мере, некоторых» (1 Кор. 9:22).
Любовь – не просто одна из добродетелей. Она – верный показатель всей духовной жизни человека, мерило его зрелости во Христе. Именно по ее присутствию, глубине и действенности судят о подлинности веры и молитвы. «Если я сделаю много… а любви не имею, – то я ничто», – предупреждает тот же апостол (1 Кор. 13:1–3). Но как проверить свою любовь к Богу, Существу невидимому? Критерий дан вполне ясно – любовь к видимому человеку, образу и подобию Божию.
«От ближнего зависит и жизнь, и смерть души, – утверждает Антоний Великий. – Приобретая брата, приобретаем Бога; соблазняя брата, грешим против Христа».
Невозможно разорвать эту связь: подлинная любовь к Богу неизбежно изливается в деятельную, жертвенную любовь к ближнему, вершиной которой является любовь к врагам.
Сегодня само понятие любви катастрофически искажено
Увы, сегодня само понятие любви катастрофически искажено. Ее часто низводят до низменных чувств или порочного вожделения, ставят на службу эгоизму. Современный культ провозглашает любовь… к себе как высшую ценность. Ближний превратился в средство, инструмент для достижения личных целей, удовлетворения амбиций или получения выгоды. Бескорыстие осмеяно, расчет и прагматизм возведены в добродетель. Эта всеобщая холодность, превращение доверительных отношений в товарно-потребительские гасит искры подлинной любви в душах еще способных на нее. Видя, как добродетель осмеивается, а благородство попирается корыстью, человек может впасть в уныние, разувериться в самой возможности любви, разочароваться в человеке и человечности как таковой, замкнуться в скорлупе собственных интересов. «И по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь» (Мф. 24:12), – констатирует Евангелие печальный результат преобладания дурного примера.
Но Христос звал нас выше. «Если вы любите любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари?» (Мф. 5:46). Дурной пример большинства, идущего «широким путем» потребления и себялюбия, не отменяет Божественный идеал. Верующий призван быть светом, заметно отличаться от окружающей тьмы расчетливости и наживы. Его любовь – не сентиментальность, не самоубийственная безрассудность, а сознательный выбор, сила духа, способность любить врагов, молиться за гонителей (Мф. 5:44), творить добро без ожидания благодарности.
«Если образ Божий будет ввергнут в страшное пламя ада, и там я должен почитать его, – уверяет святитель Игнатий (Брянчанинов). – Что мне за дело до пламени, до ада! Туда ввергнут образ Божий по суду Божию: мое дело – сохранить почтение к образу Божию и тем сохранить себя от ада. И слепому, и прокаженному, и поврежденному рассудком, и грудному младенцу, и уголовному преступнику, и язычнику окажи почтение как образу Божию. Что тебе до их немощей и недостатков! Наблюдай за собой, чтоб тебе не иметь недостатка в любви».
Это крестный путь, но именно он – кратчайшая дорога в Царство Божие. Пока стоит мир, Любовь – не устаревшая категория, а единственная сила, способная его преобразить.
«Зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, – писал страстотерпец император Николай II, – но не зло победит зло, а только любовь».
Она была, есть и до скончания века останется вершиной и мерилом подлинно христианской жизни, венчающей крестный путь христианина.
Сохранить чистоту Православия – жизненная задача каждого верующего
Итак, чтобы удержаться на этом нелегком, но благодатном пути духовного подвига, важно ясно видеть главные опорные точки или ориентиры православного пути. Не отрицая значимости всего богатства церковного предания, важно понять его иерархию, чтобы не увлечься «советами старцев», забыв о фундаментальных заповедях Божиих: Веру – как твердое основание и верный ориентир на пути ко Христу. Сохранить чистоту Православия – жизненная задача каждого верующего. Потеря веры (речь не только о догматических заблуждениях, но и о личном переживании Бога) означает потерю всего – беспросветный путь бессмысленных упражнений, ведущих в духовный тупик. Молитву – матерь и сердцевину всех добродетелей, трудную школу, полную падений и восстаний, но несущую подлинные утешения и являющую меру духовной зрелости человека. И наконец, Любовь – как вершину и вечную цель. Подлинная любовь к Богу неотделима от деятельной, жертвенной любви к образу Божию – человеку. Воспринять любовь – значит стать «согражданином святым и своим Богу» (Еф. 2:19), родным Ему, имея единый дух со святыми и со Христом – воплощенной Любовью.
«Именно любовь – ни вера, ни догматика, ни мистика, ни аскетизм, ни пост, ни длинные моления не составляют истинного облика христианина, – проповедовал святитель Лука Крымский. – Все теряет силу, если не будет основного – любви к человеку. Даже самое дорогое, что есть для христианина, – вечная жизнь – обусловливается тем, любил ли человек в жизни своей людей как братьев своих».
Держа в памяти эти ориентиры, человек не запутается в потоке духовных задач и устремлений, но всегда сможет сохранить трезвость ума, способность отличить главное от второстепенного, допустимое от необходимого.
