Владимир Легойда о том, можно ли уйти из Церкви
Мы росли в нерелигиозное время, в неверующих семьях. Вступали в октябрята и пионеры, были комсомольцами, кто-то застал и «передовой отряд рабочего класса» — партию. Конечно, не все. Но большинство. В отдельных семьях вера теплилась, подобно лампадке в бабушкином уголке перед иконами, в бабушкиных же молитвах и слезах по ночам.
А потом все изменилось. И оказалось, что нерелигиозного времени не бывает, что жажда смысла не может остаться неутоленной. Мы пошли в Церковь. Мы искали, спорили, спотыкались и падали, но вставали и вновь шли. Ко Христу. Через нравственные терзания и интеллектуальный поиск, через художественные эксперименты и общественно-политические искания… Через боль и мучения отношений с самыми родными и близкими… Враги человека — домашние его (Мф 10:36). Эта фраза перестала быть непонятной и страшной цитатой из Книги. Она прошла по сердцам и отношениям родителей и детей. Эта и еще одна: Неверующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается мужем верующим (1Кор 7:14). Помню, друг рассказывал, как, воцерковившись, не сразу нашел поддержку у супруги, которая, хоть и относилась к его выбору с уважением, но всячески демонстрировала, что ей это не близко. Правда, вскоре он заметил: когда утром вполголоса читает молитвы, жена внимательно вслушивается, не пропустит ли он ее имя, молясь о здравии близких. Вскоре они читали молитвы уже вместе.
…А потом «вдруг» все вновь изменилось. И родители, увидев в нашем изменении жизни не просто проблему отцов и детей, поняли и приняли то, что стало основой нашей жизни. И пришли (или вернулись) в храм вместе с нами. И вместе с нами стали водить в храм наших детей. С детьми же, как многим казалось, теперь все будет происходить автоматически: в верующих семьях будут расти верующие дети. А как же иначе? Мы ведь столько «наискались» и намучились. Теперь воспитаем как надо. Жизнь, как всегда, оказалась сложнее любых представлений о жизни. Мы привели детей в храм. Но пришли ли они к Богу? Вопрос не праздный, если учесть, что многие подростки, с детства ходившие в храм и воскресную школу, далеко не всегда в храме остаются. Почему так происходит? Помимо очевидного и в каждом поколении повторяющегося «подросткового бунта», здесь есть еще одна причина. Даже если ребенок вырос в храме, но не обрел там Христа, он может из храма уйти. Потому что нет в Церкви ничего иного, чем держится человек.
Путь к Богу — это всегда личный поиск, всегда личный сознательный и непростой выбор. Сегодня, в отличие от советского времени, когда люди, принимая христианство, становились изгоями, этот путь христианина изменился. Но стал ли он от этого легким?
Поиск Христа и следование Ему — это путь на Крест и Голгофу. Он не может и не должен быть простым. Это не мне так кажется — так написано в Евангелии. Оно ведь не повествует о том, что с приходом Христа наступило время всеобщего благосостояния, что как начали стелить Спасителю пальмовые ветви при Входе во Иерусалим, так и стелили «до победного конца». Нет: после были Голгофа и Распятие. И Воскресение.
И пройти этот путь человек должен сам. Задача тех, кто рядом, помочь это осознать. Помочь понять и почувствовать, что храм — это не клуб по интересам, не место проведения досуга. В хорошем приходе может и должна быть не только богослужебная жизнь. Но любая приходская активность имеет смысл, если она связана с Христом.
Когда мы слышим сегодня, как молодой человек говорит, что он «ушел из Церкви», важно понять, а как он в ней жил. Нередко в описании этой «прошлой» жизни звучат слова «просфора», «клирос», «спаси Господи»…
Но не всегда — Евангелие и Христос. Поэтому я не склонен драматизировать. Нельзя уйти из Церкви, если ты в нее еще не приходил, если ты не приходил ко Христу. Это с одной стороны. С другой, если наши дети, выросшие в верующих семьях, не нашли там Христа, то пора нам задуматься. А где были мы?
foma.ru
