У нас в России возникло новое толкование учения Христа. Некая внутрицерковная фронда, предлагающая ценности, которые, косвенно обвиняют нашу церковь в формализме и фарисействе.
Если посмотреть с неба, то это часть мистического тела Христова, спроецированного на Землю. А если посмотреть нашими глазами, то это одна семья, родня в Духе святом Родственники все разные. Поэтому церковный народ иногда путается и не узнает в толпе свою Христову родню.
В Евангелии мы читаем о том, что и в древности была проблема в узнавании своих. Фарисей спросил Христа:
- А кто мой ближний?
При всем негативе образа фарисеев, нужно отметить, что они были единственными представителями клира, с которыми Христос вообще беседовал. Священников и левитов, Он вообще игнорировал.
Христос ответил притчей о человеке избитом и лежащем у дороги, и о том, что его спас и заплатил за лечение иноплеменник. В этой притче можно заметить следующее:
Этот несчастный шел из ИЕРУСАЛИМА в ИЕРИХОН — шел из духовной столицы враждебного народа в город грехов. Из гористого Иерусалима — в низину Иерихона. Как бы символично, от неба к земле
Милосердный самарянин, наоборот, шел нагруженный добром в Иерусалим. Как бы от земли к небу.
Доказательство любви и верности Бога вылилось в том, что самарянин СВОИМИ руками перевязал раны и пожертвовал СВОИ деньги.
Отвечая на вопрос фарисея: кто мой ближний?», Христос гениально переключил систему координат, в котором человек рассматривал себя и мир. Фарисей ставил себя в центр и спрашивал: «Кого МНЕ нужно любить?». Христос сбивает точку отсчета координат с личности фарисея и устанавливает ее в Боге.
Ответ на вопрос, кто мой ближний имеет ответ:
- Те, кто нуждается в Боге.
У дороги лежит человек, брошенный и оскорбленный людьми. «Миряне» его прибили. Священники прошли мимо. Ему остается надеться только на чудо. И оно приходит. Приходит именно от Бога. Потому что ни любовь, ни милосердие не являются из земной природы человека. По земному закону человек человеку – волк. Любовь – исключительно дар Божий. И им владел самарянин.
У нас в России возникло новое толкование учения Христа. Предполагается, что Церковь должна быть не только самарянином, помогающим тем, кто искал и не нашел Бога. Но обязана помогать или тратить усилия на всех подряд.
Но это неверно.
Я недавно попал в больницу. В палату мне подселили лютого язычника. Он как увидел на моей груди крест, так сразу взвился и стал пылать огнем. На Христа, Церковь, священство кричал «богавдушу» матом. Еле унял, пригрозив милицией. Принес и раздавал всем «живую» и «мертвую» воду. Манил всех на капище. Обещал четыре с половиной (!) жены. Хвастался, что купил на свой «Порш» номер 666 за полтора миллиона, и буянил все время, пока лежал в палате. Ему нужен Бог? Ему нужна Церковь? Ему нужна наша милость? Нет. У него железная голова, и каждый сам себе кузнец своего счастья.
Вывод из этой истории прост. Есть люди, ставшие добровольно чуждыми Богу. Мы-то по гордости, думаем, что владеем неким сокровищем, которым через силу, в одолжение надо бы поделиться с теми, кого мы считаем убогими. А эти «убогие» себя убогими не считают. Убогими они считают нас — христиан. И им наше выстраданное милосердие отвратительно. Им мерзка также наша снисходительность в милосердии.
Мы мерзки очень многим. И дамам, пляшущим в Храме Христа Спасителя, и голым девушкам из Киева, спилившим крест. Алкашам при храме — мы чудики, занимающиеся, по их словам тем, что «крошим батон» (на сленге – сорим деньгами) на водку.
Мы уверены в универсальной ценности главного своего качества – милосердия. Но милосердия ради милосердия не бывает. Мир пронизан многими связями, и мы обязаны думать о последствиях своего милосердия. Отпуская преступника из суда, мы жалеем бандита, но не жалеем того, кому он прольет кровь после выхода из кабинета следователя. Наше милосердие в этом случае, покупается горем его следующей жертвы. А в глазах преступника – мы опять прекраснодушные глупые чудики.
Нам в нашей духовной самоуверенности надо понять, что есть люди, для которых и мы, и церковь – дрянь и обман. Это не то, как несчастный путник лежал у дороги и ждал помощи. Это как больной, который рвет бинты, расковыривает раны, плюется на врача и убегает из больницы.
Как это ни печально, не все люди братья. Не потому, что христиане кем-то брезгуют, а потому, что есть люди, которые брезгуют Христом. Есть люди, которые не хотят нам быть братьями. Потенциально или по божественному родству мы все братья. Но есть такие, как ангелы неба, павшие с неба. Дьяволы были сотворены чистыми и светлыми существами, но плюнули Богу в лицо. Так и люди. Но у людей, сравнительно с ангелами, и труба пониже, и дым пожиже.
Проповедуем мы бесам? Проповедовать ли друзьям бесов? Проповедовать ли врагам Бога?
Когда Христос был на Кресте, по обе руки от Него были пригвождены два разбойника. Один просил Его быть с Ним вместе. Другой поносил Его. Что сделал Христос со злым бандитом? Просто не заметил. Он стал для Бога прозрачным, как моль
Когда от Отца ушел Блудный Сын, пошел ли Отец, искать его по притонам и у корыт со свиной едой? Нет. Он ждал обращения.
В Предании есть очень выразительный образ границы Рая и Ада. Границу Рая стерегут молчаливые ангелы. Представляются огромные ангелы с огненными мечами на границе Мрака и Света. Молчат и стерегут. От них нет зла. Они не носят блины в вечную тюрьму. Они не спорят и не проповедуют. От них — величественное космическое молчание.Не нужно быть православным больше, чем Бог. Как сказал один священник из простецов:
- Не суй меня Боже, куда не просят!
У нас на то и голова, чтобы не шапку носить, а думать. У нас на то сердце, чтобы сочувствовать. У нас дар Духа Святого — чтобы соединять ум и сердце вместе и найти свое место в Церкви. И осознать место церкви в мире.
Если рассмотреть церковь изнутри, то ясно, что Церковь – это не только храм. И община — это не только посиделки с батюшкой на душной кухне после службы. У нас вместо общины стали складываться какие-то клубы при церкви. Батюшка-затейник развлекает прихожан чтением, беседой, самодеятельными концертами, печеньем с чаем. А народ кивает головой и слушает, и кушает. Мы не диаспора. Мы не культурное гетто. Мы — Церковь. И мир создан для нас. И мы созданы для мира. Наша община – не приходская массовка, а весь мир. Наши ближние везде: в храмах, в больницах на вокзалах и в купе поезда. На работе, на дороге, в лесу и на море.
Если рассмотреть задачи Церкви – ясно, что она не комсомол, и не собес, и не колхоз. Богу желательно спасение каждого, но не каждый желает этого спасения и сам проводит границу, за которую не пускает Бога. Перед Церковью никогда не стояла задача поголовного вовлечения людей в Рай. Это просто невозможно. А других задач у нее и нет. Совершенно понятно, что антихристианская пресса пытается навязать нам христианство больше того, что было у Христа. Это как машине предлагают включить режим форсажа и развалиться от нагрузки.
Если рассмотреть место Церкви в мире, можно увидеть Пакс-Христиана– это пространство тех, кто знает, что Бог ему отец, а люди этого Отца — ему братья. Любить людей в Боге — это видеть в них часть Бога и помогать раскрыться этой части. Дать денег на вино алкоголику при храме или цыганке с пьяным дитем на руках — это не любовь. Как водка поможет ему увидеть Бога? Это наркотик ленивой душе дарителя, обезболивающая таблетка. Это не приводит лодыря к Богу, а отталкивает еще дальше.
Весь Божий мир – наша большая община. Но только мир бесов не наш. Когда мы доходим до границ Божиего мира, нам, как и Христу с Пилатом или с Каиафой, или с Иродом, или с разбойником лучше промолчать вместе с Богом, ожидая «всяческого обращения». Это граница Церкви. Нас никто не просил выходить за таможню.
Христос:. В какой бы город или селение ни вошли вы, наведывайтесь, кто в нём достоин, и там оставайтесь, пока не выйдете. … А если кто не примет вас, и не послушает слов ваших; то, выходя из дома, или из города того, оттрясите прах от ног ваших
Тут граница Церкви. Тут молчание Христа. Тут нам, вместе с Христом, одно ожидание обращения тех, кто ушел по ту строну добра и зла.
Священник Константин Камышанов
pravmir.ru
