Жил-был маленький мальчик Вася, который был до того добр, что когда после дождя на тротуары и брусчатку выползали, спасаясь от потопа, червяки, то он боялся наступить на них, так как понимал, что им тоже больно.
Мама с папой не могли нарадоваться на Васю и всем рассказывали про то, какой умный, добрый и талантливый растет у них сынок. Родственники, друзья и знакомые, приходившие в гости, имели великое счастье наблюдать, как маленький Василий, смешно не выговаривавший некоторые звуки, становился на стульчик и читал стишок, срывая при этом шквал аплодисментов.
«Радость ты наша, ведь мы живем только ради тебя одного!» – любила повторять мама своему сыночку
– Радость ты наша, ведь мы живем только ради тебя одного, – любила повторять мама своему ненаглядному розовощекому сыночку, с умилением глядя на то, как он уплетал, сидя перед телевизором, бутерброд. А папа, вычитавший где-то, что имя Василий переводится с древнегреческого как царственный, по всякому поводу и без повода шутил на эту тему: мол, вон какой царь-то у нас растет.
Но, как известно, добра без худа не бывает. Первые проблемы начались еще в детском саду. Делились они на две категории. Во-первых, Василия окружали бестолковые дети из примитивных семей, которые, например, могли с хохотом разрушить чудесный замок из кубиков, который он так долго и искусно строил.
Во-вторых, – мама с папой поняли это сразу – их талантливому и доброму сыну все – от чужих родителей с воспитателями до самой заведующей – почему-то бессовестно завидовали и возводили на него напраслины. Например, про то, что он задирист, ленив, жаден и – смешно сказать – злопамятен.
Бедному ребенку до того измотали нервы, что он начал болеть и категорически отказывался ходить в детский сад. Папа устроился на вторую работу, мама стала трудиться сверхурочно дома по вечерам. Рождение братика или сестрички пришлось отложить на неопределенный срок, но родители смогли в конце концов сдюжить и нанять любимому чаду няню, которая задержалась недолго, так как отчего-то невзлюбила чудесного ребенка…
В школе тоже всё не заладилось. Впрочем, до пятого класса, пока учительница была одна, родителям удавалось как-то с ней договариваться или, как однажды сказал папа, «взять ее за жабры». Благо она было молода, робела перед их напором и лишь только невнятно лепетала что-то про других родителей, жалующихся на их замечательного мальчика.
Но период относительного спокойствия завершился, когда учителей стало много, а класс при переводе в среднюю школу отчасти расформировали. Тут-то и закончилась, как потом сказала Васина мама, жизнь и началось житие.
Родителей по поводу и без повода вызывали к директору и даже грозились за вполне безобидные, по мнению Васиного папы, шалости, вроде подглядывания за девочками в раздевалке или приклеивания стула учительницы к полу, поставить на учет в детскую комнату милиции. Самого же Василия теперь частенько побивали подкарауливавшие его после уроков хулиганы позадиристей, которые, очевидно, тоже ему в чем-то завидовали.
