Есть такой удивительный текст в Постной Триоди: «Кто премудр убо приобрести за немногие дни вечность?». Мне кажется, что «Лед и пламя» Рэя Брэдбери – именно об этом.
«Лед и пламя». На первый взгляд перед нами обыкновенная научно-фантастическая повесть. Космический корабль совершает аварийную посадку на незнакомой планете. Выбравшись из ракет, космонавты попадают в чудовищные условия: на планету ежесекундно обрушивается колоссальный поток радиации, вызывающий страшные изменения в организме. Даже укрывшись в глубоких пещерах, люди продолжают меняться под воздействием окружающего их мира, их пульс учащается, ускоряется метаболизм, они стареют все быстрее и быстрее.
Рассказ Брэдбери незаметно выбрался из жанра научной фантастики и приблизился к притче
В конце концов продолжительность жизни сокращается до 8 дней. Дети, рожденные в понедельник, к воскресенью превращаются в высохших стариков… И вот тут оказывается, что рассказ незаметно выбрался из жанра научной фантастики и приблизился к притче.
«Рождение мгновенно, как взмах ножа. Детство пролетает стремительно. Юношество – будто зарница. Возмужание – сон, зрелость – миф, старость – суровая быстротечная реальность, смерть – скорая неотвратимость».
Сильно, не правда ли? Но разве это только о фантастическом мире с чудовищной радиацией? Разве это не о падшем мире, в который однажды, в самом начале человеческой истории, в результате грехопадения вошла смерть? Из вечности мы выпали во время, а оно беспощадно, скоротечно. Пусть нам дано не 8 дней, а 80 лет, 90, 100, но оглянется на прожитую жизнь столетний старик – и она покажется ему мгновением.
В рассказе Брэдбери прекрасно передано это ощущение скоротечности земной жизни, оно предельно заострено (кстати, обратите внимание, что в этот мир люди попадают в прямом смысле в результате падения).
Из вечности мы выпали во время, а оно беспощадно, скоротечно, как те самые 8 дней
Вот один из героев говорит, что есть способ продлить жизнь на целых три дня, «три долгих, славных дня». В ответ раздаются восторженные крики, ликование. Три дня.
А читателю сразу становится стыдно, потому что каждому из нас, слава Богу, уже было дано и, если Бог благословит, будет дано еще много-много таких славных дней (а разве день, Божий дар миру, каждому из живущих, может быть иным?).
Но разве они будут прожиты нами так, чтобы, как мечтал Достоевский, ни одна минута не была потрачена впустую? Кто из нас на самом деле умеет дорожить временем?
***
Но «Лед и пламя» хорош не только этим заостренным восприятием времени. В тексте с удивительной силой воплощена не только идея скоротечности земной жизни, но и мысль о возможности обретения вечности.
Через 10 тысяч дней после катастрофы в пещерах появляется на свет мальчик, которому дают имя «Сим». Конечно, неслучайно, ведь «Сим» – сокращенное от « Симон», то есть Петр. Иными словами, Сим – носитель веры.
Спасение Сим находит в корабле. Стоит вспомнить, что одним из древнейших символов Церкви и является корабль
На третий день жизни возмужавший Сим пробирается обратно к кораблю, веря, что там отыщет что-то, что поможет спастись от поджидающей его уже через 5 дней смерти. Он попадает внутрь – и происходит нечто для него невероятное, но вполне естественное. Обшивка корабля укрывает Сима от смертоносной радиации, от излучения чужого мира. Проходит день, другой, Сим уже должен был стать дряхлым стариком, но он остается прежним полным сил юношей и на десятый, и на двенадцатый день.
Итак, спасение Сим находит в корабле. Притча проступает все отчетливее, стоит лишь вспомнить, что одним из древнейших символов Церкви и является корабль. Церковь спасает от радиации разлитого в мире греха, возвращает первозданную природу человека, вводит в вечную жизнь.
***
И вот еще один крайне емкий эпизод: Сим находит календарь и показывает его своей спутнице, Лайт. «Он предназначен для измерения времени», – говорит потрясенный Сим.
Давайте на секунду представим, чем были для него, знавшего, что ему отпущено лишь 8 дней, листки календаря. Каким колоссальным богатством стали для него привычные для нас недели, месяцы, годы! Не замечаемое нами и ежедневно растрачиваемое богатство.
Как тут снова не вспомнить Достоевского! Помните, как он стоял на площади, ожидая смерти, и несметным богатством казались ему даже пять минут, и он клялся, что, если ему дана будет жизнь, он ни минуты больше не потратит впустую?
И снова охватывает горечь. Потому что, полагаю, позади у каждого из нас – огромное количество попусту потраченных дней. Только и остается, что вспомнить: идет Рождественский пост. Еще один дар, 40 дней до Вифлеемской пещеры.
А что если сделать это одной из задач на пост? Наполнить смыслом каждый из оставшихся до явления звезды дней? Ни один день не прожить вхолостую, в черновую, «просто так»? Потому что каждый – уникален.
Каждый – дан один раз.
Он не повторится.
***
И вот финал. Сим и Лайт возвращаются к пещерам и рассказывают остальным: есть спасение. Мы можем жить вечно!
Происходит потрясающая вещь: люди не желают уходить из пещер! Не желают променять гарантированные (более-менее) 8 дней на вечность
И тут происходит потрясающая вещь: люди не желают уходить из пещер! Не желают променять гарантированные (более-менее) 8 дней на вечность. Не хотят предпринять сложный путь к кораблю, боятся расстаться с обжитыми жилищами (разумеется, здесь в тексте вновь проступают очертания библейских историй, хотя бы тех же самых египетских котлов, которые оказались слаще жизни с Богом).
В конце концов Сим с горечью понимает: мало кто желает приобрести вечность… С ним уходят далеко не все.
***
Разумеется, текст Брэдбери – все-таки не притча в чистом виде. Много в тексте избыточных деталей, есть навязчивые повторы, местами излишне цветасты метафоры.
Вряд ли станешь многократно перечитывать его.
Но это и не нужно. Основное запомнится надолго. Может, навсегда.
«Жизнь пролетает стремительно».
«Мы можем жить вечно».
Кто убо премудр приобрести за немногие дни вечность?
