«Политика – дело грязное, а Церковь должна быть чистая». Простая фраза, с которой трудно спорить. Между тем, если вы съедите ее, словно конфету, вам придется заодно съесть и начинку. А начинка вот какая: «Влиять на жизнь Церковь права не имеет. Марш в красный угол под иконы молиться, и чтоб из угла не вылезать!» И поскольку начинка явно отравленная, стоит разобраться с самим лукавым тезисом о «тотальной грязности политики» и невозможности для Церкви пачкаться делами земными.
Во-первых, политические нюансы плотно вшиты в евангельскую историю. Без знания тогдашней политической ситуации в мире и на Святой Земле невозможно понять, что такое перепись Августа, благодаря которой Господь Иисус родился в Вифлееме. Непонятно, кто такие сотники римской армии и чего они гуляют по улицам городов Израиля, кто такие мытари и за что их не любили, почему первосвященники выбирались на год, а не пожизненно. Можно было бы упрекать Предтечу: мол, оно тебе надо какого-то Ирода обличать за какую-то Иродиаду? да пусть, мол, спит, кто с кем хочет, а ты – человек духовный, думай о чем-то небесном. И даже в самом неправедном осуждении Мессии на крестную смерть звучит голос политической конъюнктуры: «Если Этого не распнешь, ты не друг кесарю. Он Себя кесарем назвал! Нет у нас царя, кроме римского кесаря!» Выбросьте всё это из Евангелия, и у вас получится какое-то гностическое учение или сборник восточных притч. Но Евангелие вошло в историю, и повлияло на историю, и изменило ход ее. И если мы будем думать иначе, то «во святых отцами» нам будут не Василий, Григорий и Иоанн, а Маркион, Василид и манихеи.
«Духовное» и «нравственное» неразрывны. Всюду та или иная нравственность корнями пьет воду из той или иной духовности. Со своей стороны и «политическое» неразрывно связано с «нравственным». Законодательство фиксирует и закрепляет существующие нравственные нормы, уточняет и корректирует их. А по сложившейся новейшей практике законодательство может и грубо вмешиваться в нравственную жизнь народа, ломая сложившиеся табу и предписывая творить запретное со спокойной совестью. Именно любители слома традиционных устоев указывают Церкви перстом на иконный угол и говорят: «В наши дела не вмешивайтесь».
Подобное явление есть действие антихристова духа и грубая ложь, шитая белыми нитками. Но хочется привести пару аргументов. Современная, восторжествовавшая в мире политическая система предполагает разделение властей на законодательную, судебную и исполнительную. В любом правительстве есть кабинет министров, являющийся главным органом исполнительной власти. Конечно же, кабмин есть орган политический. Но в кабмине есть министры здравоохранения, культуры, образования, молодежной политики, спорта и науки. Таким образом, и Большой театр, и строительство роддомов, и реформа высшей школы, и еще тысячи значимых явлений жизни попадают в сферу ответственности политиков. Правильно? Правильно. Но разве это автоматически означает, что Церковь не имеет права высказываться публично и иметь свое собственное мнение обо всех этих вопросах? Ничуть не бывало. Церковь и имеет право, и даже обязана иметь свое мнение обо всем, что происходит в жизни страны и народа. Церковь не должна рваться к власти и брать в руки земной меч. А во всем остальном она должна действовать в Духе и силе «орудиями собственного воинства, которые сильны Богом на сокрушение твердынь».
Аборт не относится исключительно к сфере медицины, а через Министерство здравоохранения – к политике. Это явление может быть оценено с моральной точки зрения, в известных условиях это может быть деяние и криминального характера. В любом случае, высказывая свое мнение об убийстве детей во чреве, Церковь не лезет в политику, хотя и задевает сферу политического. Далее. Церковь должна находить формы влияния на образовательный процесс в младшей, средней и высшей школе. Но вовсе не для того, чтобы оспорить права и власть Министерства науки и образования, а для того, чтобы в «просвещении» был Свет, в «образовании» светлел Божий образ, а в «воспитании» была возможность действительно питаться и с голода духовного не умирать. Говоря «читайте книги», Церковь интересуется не рынком книжных продаж, а внутренним миром человека. И так везде. Пошел священник в палату умирающего причащать или больного перед операцией соборовать. Это он не в политику лезет, а душу лечит и развязывает те узлы, какие никакое законодательство развязать не в силах. Сияет крест храма над крышами военного городка, так это не для того, чтобы вмешиваться в оборонную политику, а для того, чтобы солдат и офицер дышали легче и служили веселей. И если где-то Церковь успешно проведет антиалкогольную кампанию, то это отразится и на потребительском рынке, и на криминальной обстановке в регионе, и на демографии, и на статистике производственного травматизма. Всюду отразится, одним словом. Но всё это будут побочные политические и гражданские плоды евангельской деятельности. Истины эти настолько прописные, что о них и говорить лишний раз стыдно. Но вот вам мир в своей искусственной красе и углубившемся безумии: банальности звучат как откровение.
На глубине своего Богочеловеческого существа у Церкви есть сила ее Главы – Христа – и великая, Им же подаваемая свобода. Еще у Церкви есть тревога о мире и современном человеке. (Именно так называется одна из книг поучений Паисия Афонского – «С болью и любовью о современном человеке».) Поэтому голос Церкви будет звучать. Должен звучать. Иногда он будет для некоторых ушей звучать как провластный, иногда – как оппозиционный. Временами он может звучать не за «тех» и не за «других», а выше обоих. И это великое благо, что голос Церкви звучит. Потому что если она замолчит, то это будет означать, что наступили времена, тяжелее и печальнее которых не было еще от сложения мира. В те дни Церковь скроется молча и будет искать пустыню, чтобы в ней дождаться скорого Второго пришествия Жениха. И все балаболы и пересмешники, все поборники явного словоблудия и тайных беззаконий вдруг поймут, что с молчаливым уходом Церкви жизнь разом потеряла смысл, а жуткий гнев уже стоит у порога…
Поэтому говори, Невеста Христова, говори обо всем, о чем считаешь нужным. Говори о времени и пространстве, об одежде и пище, о рождении и смерти, о грехе и наказании за грех. Говори и о политике тоже. И звук голоса твоего и шипящая реакция многих на твой голос будут знаками того, что Земля всё еще не территория тотального проигрыша, а поле продолжающейся битвы за Истину.
Протоиерей Андрей Ткачев
pravoslavie.ru
