Рецепт счастливой семьи
«Мы с женой давно чужие люди». «Он меня вообще не понимает». «Да я как-то привыкла уже, ничего особо и не жду». «Жена постоянно чем-то недовольна, что ни сделаешь — все не так».
Женятся ведь на самых родных, самых близких по духу людях. А несколько лет проходит — и говорить не о чем. И ждать нечего. И положиться не на кого. Как это так получается?
Каждая несчастная семья несчастна по-своему, сказал Лев Толстой, первый серьезный исследователь семейного несчастья. «Было что-то фальшивое во всем складе их семейного быта». «Ужасно то, что вдруг душа моя перевернулась и вместо любви, нежности у меня к нему одна злоба, да, злоба». «Ах, боже мой! Для чего у него стали такие уши?» «…когда оба случались в дурном расположении, то столкновения происходили из таких непонятных по ничтожности причин, что они потом никак не могли вспомнить, о чем они ссорились»…
Это вечное. Не устаревает, не меняется, хотя меняются века, политические режимы, формы собственности и законы.
Одиноко и жутко, когда не слышат. Одиноко и жутко, когда самый близкий человек не понимает религии, когда невозможно с ним поделиться самыми важными, глубокими переживаниями — и что делать с этим одиночеством, только мудрый священник, наверное, может подсказать.
Нет, мы приходим в мир одни и уходим одни, и перед Богом нам стоять в одиночку, и одиночество, кажется, — естественное человеческое состояние. Но не просто так ведь нам дана вторая половина.
А ведь есть счастливые браки, ведь удается людям десятилетиями жить вместе — не опостылеть, не разругаться, не уйти начинать все сначала. Почему у одних получается, а у других нет? Об этом мы разговариваем с психологом, групповым психоаналитиком Зоей Звягинцевой.
Скучно на этом свете, господа
«Скучно, — говорит он. — Я наизусть знаю все, что она скажет мне в ответ. Я знаю, какую она книгу читает, даже если не вижу обложки. Я могу угадывать ее мысли и никогда не ошибаюсь. Она добрая, хорошая, любящая, у нее порядок и вкусная еда, но мне с ней не о чем говорить».
Это, если хотите, трагедия инженера Щукина с Эллочкой-людоедкой, даже если допустить, что Эллочка скромна и терпелива и не называет мужа толстым и красивым парнишей.
Это трагедия ямщика из некрасовского стихотворения «В дороге»: его женили на барской воспитаннице, которой все плохо, все неуютно в крестьянской жизни — «Инда жалко подчас... да куды! Не утешишь ее и обновкой: То натерли ей ногу коты, То, слышь, ей в сарафане неловко. При чужих и туда и сюда, А украдкой ревет, как шальная...»
Это история электрика Петрова из песни дуэта «Иваси», который женился на «кандидате каких-то там наук», «старался быть начитанным и кротким, вместе с ней Дегу и Кафку обожал, он по вечерам соседям жег проводку, чтоб ей телевизор думать не мешал» — а потом «украл с работы провод и заделал в потолок железный крюк».
Но, может, дело не в том, что муж с женой не могут поговорить о Кафке? Что из того, что один не разбирается в газопоршневых генераторах, а другой в поэтике позднего Бродского или клинике перфоративной язвы? Мы вроде не для профессиональных консультаций, не для самообразования, не для вечерних разговоров о геополитике заводим семью?
Не в том проблема, что нет интеллектуальных глубин, а в том, что один человек не интересен другому — со всеми его мыслями и чувствами, со всем содержанием его души. «Делись со мною тем, что знаешь, и благодарен буду я. Но ты мне душу предлагаешь. На кой мне черт душа твоя», — сказал Лермонтов, переводя Шиллера, — и как же тошно должно быть этой ненужной душе.
Зоя Звягинцева напоминает:
Мы ведь не ищем ходячий словарь, который нам даст все ответы на все вопросы, передвижной цирк, который будет бесконечно нас развлекать? Скорее, мы ищем собеседника, способного понять и принять. Чувство пустоты возникает, когда в семье невозможно разговаривать на глубоком уровне, обсуждать очень личные темы, эмоциональные переживания».
Эмоциональные переживания, кстати, обсудить не так-то просто. Когда человека раздирают чувства, мало кто знает, что сказать. Кто замыкается и молчит, кто плачет, орет, кидается вещами. И поди пойми еще, что сказать плачущему, чтобы он не плакал. Успокойся? Не обращай внимания? Все ерунда? Ну по совести-то — очень нам самим помогает, когда нам предлагают успокоиться и не обращать внимания на наши горести, ибо они ерунда?
Студентка жалуется на жениха: «Я ему говорю, что устала, а он мне — а я-то как устал. Яговорю — коллоквиум был. А он — по какому? По латыни, отвечаю. А он говорит — подумаешь, латынь! Вот у меня сегодня был зачет по дифференциальным уравнениям!» Твои переживания не имеют никакого значения, объясняет он ей. Важны только мои переживания.
А некоторые начинают давать советы. Жена жалуется, что на работе проблемы, муж говорит — увольняйся оттуда. Она страдает, что плохо выступила на конференции — он предлагает пойти на тренинг публичных выступлений. Он думает, это конструктивные советы. А она — что он чурбан бесчувственный. Наоборот, разумеется, тоже бывает.
Умение эмоционально поддержать другого человека — редкое умение, люди обычно не знают, как это сделать, — говорит Зоя Звягинцева. — Муж начинает давать советы, когда не может справиться с чувствами жены, которые звучат в ее жалобе. Там беспокойство, злость, страх, которые он не может вынести. Так что он совсем не бесчувственный, но и сочувствия жене не дает, ей ведь не совет нужен, достаточно внимательного выслушивания, сочувственного кивка головы, достаточно дать выговориться».
Младенец средних лет ищет маму
Но почему же не сказать ему, что тебе нужен не совет, а тепло и участие? А как-то это не принято. И вообще — правильному человеку ничего говорить не надо, он сам все понимает. Я с ним не буду разговаривать три дня, пусть он подумает и поймет, в чем неправ. И ведь не приходит никому в голову, что даже в мире Гарри Поттера мыслечтению надо было специально учиться.
Часто жены обижаются на невнимательность мужей, — рассказывает Зоя Звягинцева. — Например, она думает, что он должен ее в день рождения поздравить особо, необычно, а он не поздравил, она обижена… А спросишь — а вы когда-нибудь говорили мужу о своих желаниях? — нет, но он должен был догадаться! Он должен был догадаться, как идеальная мама из нашего детства, которая по звуку детского плача может точно определить, хочет ли ребенок спать или он голоден, или у него болит животик. Мы бессознательно ищем в партнере маму, которая смотрит на нас с восхищением и любовью без условий. Маму, которая поймет ребенка, назовет его чувства, эмоции и потребности».
Но, кажется, зачем взрослому-то человеку мама? Особенно когда этот взрослый уже сам давно мама и даже бабушка? Затем, что мама всегда знает, что ребенку нужно: когда он хочет есть, когда спать. Мало того — она и ребенку скажет: ой, ты зеваешь, глаза трешь, капризничаешь, тебе спать давно пора. Мама понимает и называет чувства ребенка, которых он сам еще не в состоянии понять.
Именно в этой помощи нуждается и взрослый человек, когда в кризисной ситуации проваливается на эмоциональный уровень ребенка, который перегружен противоречивыми чувствами, не может их понять и с ними справиться, — говорит Зоя Звягинцева. — В этот момент ему нужна идеальная понимающая мама, которая знает, что с этим делать. Он — как капризничающий младенец».
Вот это, кстати, важный момент: когда нам плохо, когда нас разрывает на тысячу маленьких медвежат, — мы перестаем быть взрослыми, рациональными, разумными людьми. Мы проваливаемся в детство, наш разум делает ручкой — и наружу выплескивается иррациональная животная стихия.
Но если партнер — тоже капризничающий младенец, если ему тоже нужна понимающая мама? И оба младенца тянут одеяло на себя, и оба плачут, оба вопят, оба одиноки и брошены. Немногим лучше, если один в паре — всегда ребенок, а другой — всегда мама. Один вечно страдает, другой сострадает и утешает. Вечная мама от такой жизни неминуемо увянет без поддержки и понимания.
Счастливый брак — это когда оба партнера способны понимать, что они сами чувствуют, в чем нуждаются, и могут понять это про другого», — говорит Зоя Звягинцева.
Обсуждай, не осуждай
Но мама ведь не только для понимания нужна. Мама еще и по хозяйству. Кормит, чистит, стирает, убирает. От идеальной мамы тоже требуется уход и забота. Я весь день чистила и драила, а ты раскидал свои грязные носки! И прошел в сапогах! И опять куртку свою бросил! Или — я обеспечиваю деньги — ты обеспечиваешь тылы, ты должна позаботиться о том, чтобы дети были умыты и уложены, уроки сделаны, в дневниках пятерки, дома чисто, я устал и хочу дома отдохнуть. Я тебе делегировал эти полномочия, а ты не справляешься с должностными обязанностями, развела бардак и безобразие. Тапочки должны стоять ровно, палочки должны быть попендикулярны.
Хотя желание-то нормальное: каждая мать знает, как тоскливо приходить после работы домой в разгромленную детьми квартиру и вставать к плите, даже не перекусив толком. Всякому человеку, а не только сказочному Ивану, после трудного, полного подвигов дня хочется, чтобы его накормили-напоили, в баньке попарили и выслушали. Но не только в этом дело.
Порядок дома — это предсказуемость и безопасность, — говорит Зоя Звягинцева. — Бывает, что у мужчин, работающих в большом бизнесе, чистота и порядок в доме становятся навязчивой идеей. Бизнес страшный, криминальный, опасный, а вот эта хирургическая чистота дома обеспечивает им безопасность и позволяет справляться с тревогой. Другое дело, когда они начинают ругать партнера, стыдить, жестко критиковать. Это уже ситуация домашнего психологического насилия».
Мы привыкли считать, что насилие — это когда колотят. Что это битая, замученная жена с огромными синяками по всему телу. Женщины, однако, тоже бьют мужей, хотя об этом и не принято говорить, и мужья обычно не дают сдачи. Но есть еще психологическое насилие, а здесь и женщины, и мужчины друг друга стоят: это и словесная агрессия, и стремление доминировать за счет унижения другого и ограничения его свободы, и запугивание, и эмоциональный шантаж.
Важно с сочувствием и пониманием отнестись к потребностям другого человека. Но при этом надо храбро и прямо доносить до него правду о своих истинных чувствах, — советует Зоя Звягинцева. — Это и есть тот самый контакт, без которого человеку одиноко в семье. И тут совершенно неважно, как распределяются роли в семье, кто зарабатывает, а кто сидит с детьми и готовит еду. Главное — не осуждать друг друга. Если что-то не так, сказать друг другу: меня это огорчает, что мы с этим можем сделать? Обсудить как партнеры, не обвиняя друг друга».
Но удержаться трудно — именно потому, что домашние умеют сводить с ума и выводить из себя, как никто другой. Иногда даже кажется, что они нарочно это делают, для удовольствия. Чуть ли не во всякой супружеской ссоре возникает: это ты меня довел, это ты меня довела!
Надо постараться внутри себя сформировать твердое убеждение, что другие люди не отвечают за ваши чувства, а вы — за чувства других людей, — комментирует Зоя Звягинцева. — Чувства возникают как сигнал о неудовлетворенных потребностях, а не как реакция на происходящее вокруг. Чувства — это как лампочка датчика бензина, если загорелась — бензин кончается. В ответ на одну и ту же ситуацию могут возникнуть совсем разные чувства. Мой любимый пример: представьте, что идет дождь. Если я без зонта, то я раздражаюсь, мне мокро и неуютно. Если у меня красивый зонтик, теплая куртка, непромокаемые сапоги, то мне даже прикольно: о, дождик, как здорово, давно его не было. Дождик сам по себе не виноват в том, что я чувствую раздражение или радость. Так же и с людьми, внешние обстоятельства не определяют чувств, их определяют неудовлетворенные потребности, которые как мины замедленного действия. Человек может взорваться в ответ на самую простую ситуацию. Жена не закрутила тюбик зубной пасты, ааааа! Он, может быть, в этот момент вспоминает, как мать-неряха бросала ихс братом в одиночестве и никогда не заботилась о них. Жена и тюбик вообще ни при чем, он реагирует не на тюбик, а на потерю порядка, контроля, безопасности. Муж провалился в переживания из детства, переживания одиночества».
Рядом, когда больно
Человек проваливается в детство. С ним бесполезно спорить, бесполезно ему что-то доказывать — когда его несет, он не слышит, не поймет. Бессмысленно оправдываться. Бесполезно идти в контратаку — нет, это ты, ты сам такой. Бессмысленно страдать: ах, это все из-за меня. Вроде бы человеку плохо, но он так яростно сообщает об этом миру, что всем остальным тоже плохо. Что делать-то?
Нужно спрашивать о его чувствах и потребностях: «Ты сердишься, потому что тебе хочется порядка?» — рекомендует психотерапевт. — Он отвечает: да! — и повода для конфликта больше нет, можно вместе подумать, как восстановить порядок. А муж уже почувствовал, что жена к нему внимательна и ей не все равно, что он переживает. Это гораздо лучше, чем разворачивать военные действия и объяснять ему, что он сам-то еще и похуже будет, или оправдываться и винить себя. Неважно, кого мы виним, партнера или себя — это насилие. Если вы злитесь на мужа, который сам-то раскидывает носки, — скажите об этой злости без обвинений. Начните с наблюдения, с того, что вы видите, оставив в стороне интерпретации и оценочные слова. Добавьте чувства и потребности, которые вызывают эти чувства. Я вижу, что на полу валяются грязные носки, меня это раздражает, мне бы хотелось порядка и уюта. Если происходящее описать как наблюдение, поделиться чувствами и потребностями — ваш партнер по общению не почувствует нападения, так что ему не нужно будет обороняться, будет легче поделиться тем, что у него на сердце. Конфликт может стать поводом для глубокого искреннего разговора. Конфликты в семье неизбежны, но когда чувства обсуждаются, когда можно прямо говорить о своем неудовольствии, ярости, которую вызывает у тебя другой человек, сиюминутной ненависти, которую ты к нему испытываешь, — и он способен это выдержать с любовью, — то отношения в браке становятся более глубокими».
Конфликт — это не ужас кошмарный. Где есть несколько человек с разными интересами и чувствами — там есть конфликт, где есть конфликт — там есть возможности для развития. Но конфликт надо разрешать словами. Если есть слова — уже не надо бить посуду, лупить кулаком в стену, пороть детей, скандалить и уходить из семьи. Надо разговаривать.
Говорить — трудно. Гнев словами выразить тяжело — легче криком и действием. Известный психолог Юлия Гиппенрейтер советует называть детям, которых обуревают эмоции, их чувства: ты сердишься, ты обижен, ты расстроился. Но взрослым называть нельзя — откуда нам знать, что они чувствуют? Их надо спрашивать.
Агрессия возникает, когда человек не может выразить свой гнев словами, — говорит Зоя Звягинцева. — В такой ситуации нужно помогать вербализовать чувства, называть их ему. Спросите: ты сердишься, тебе не хватает понимания? Ты беспокоишься, тебе хотелось бы определенности и ясности? Ты горюешь, тебе одиноко и хочется теплоты и нежности?— называть ему его чувства: ты сердишься? Расстроен? Тревожишься? Мужчинам лучше не говорить “ты боишься”, они воспринимают это как обвинение. Назвать чувство — и то, чего ему не хватает: спокойствия, тишины, поддержки, стабильности, безопасности. “Сын получил двойку, и ты тревожишься, потому что беспокоишься о его будущем?” Важно сформулировать это в виде вопросов, а не утверждений, включить человека в процесс вербализации чувств, это снизит накал его переживаний».
Но если один человек хочет от другого, чтобы он сделал невозможное, чтобы сам догадался — интуитивно, ведь «кто по-настоящему любит, тот всегда поймет!» — чтобы нашел единственно верные, нужные слова, когда он и сам не знает, чем ему сейчас помочь, — то разочарование практически неизбежно. Телепатии не существует. Партнер, даже самый любящий и сострадающий, может не догадаться. Быть идеальной мамой для взрослого тяжело. Это ребенку мы можем отказать твердо и спокойно, точно зная, что эту гадость он должен выпить, чтобы сбить опасно высокую температуру, что шоколадку, на которую аллергия, нельзя, что на ручки его, тяжелого, мы уже не возьмем, — откажем и посочувствуем, потому что ему ужасно обидно.
И своему большому, любимому взрослому — приходится отказывать и сочувствовать. Да, ты один и тебя никто не понимает. Но я тебя люблю и я рядом.
Это самое большое разочарование во взрослой жизни: что идеальной мамы не бывает, — подчеркивает Зоя Звягинцева. — Это первая утрата, с которой сталкивается человек, первое горькое разочарование. Очень важная часть человеческой жизни — научиться переживать эту утрату, это разочарование. Никто и никогда не станет для меня всемогущей, всезнающей мамой, которая справится с любой бедой. И когда я это понимаю, я чувствую гнев, отчаяние и боль. Мне нужен рядом человек, который может выдержать и мой гнев, и мою боль».
Нет уж, это ты меня понимай
Человек слышит другого человека, когда сам услышан. Тебя не слышит муж? — попробуй услышать его. Попробуй обращаться к нему без упреков. Попробуй обсуждать с ним проблемы конструктивно — вместо того чтобы его стыдить и виноватить: это тоже насилие.
Но вот тут-то и засада. Это ведь я одинок и печален, это меня никто не понимает, это другой человек нехороший. Это жена неряха, это муж мало зарабатывает и совсем мне не помогает с детьми, это жена транжира, этомуж покупает всякую ерунду, это его надо починить, а со мной все в порядке, что мне сделать, чтобы он исправился?
И тут очень важно понимать, что когда мы ругаем других и обвиняем их — это мы не о них, а о себе говорим. И когда тебя бранят — самое глупое, что можно сделать, это ответить «сам такой». Или виновато признаться, что да, я опять все делаю не так. Потому что вся эта ярость, все это брюзжание — это такой рассказ о том, чего человеку не хватает.
Раздражение и гнев говорят о каких-то очень важных потребностях, — констатирует Зоя Звягинцева. — Мужья критикуют жен, жены пилят мужей, но на самом деле им что-то нужно, им чего-то не хватает. Если пожилая мать жалуется взрослой дочери, что муж “покупает всякую ерунду” — может, это она тревожится, что деньги тратятся на пустяки и их не хватит на что-то важное? Ей не хватает финансовой стабильности? Или ее огорчает, что он с ней не советуется, ей не хватает общения, совместного принятия решений, времени, проведенного вдвоем? А может, она хочет, чтобы с ней считались, разговаривали — ей не хватает признания и уважения? И если дочь сядет поговорить с мамой, обсудит семейные дела, спросит совета — может быть, и раздражение, которое казалось вызванным неудачными покупками мужа, пропадет само собой?»
Рецепт
В общем, рецепт от семейного одиночества, похоже, выглядит так.
Слушать, даже если тебя не выслушали. Спрашивать о чувствах и желаниях. Разговаривать. Сочувствовать. Не винить себя и другого. Понимать себя и пытаться понять, что чувствует партнер и что ему на самом деле нужно.
И это очень трудно.
Но возможно.
Никто не обещал, что будет легко.
Ирина Лукьянова
foma.ru
