«Любовь… не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла». (1 Кор 13:5)
«Потому что, если не любил, Значит, и не жил, и не дышал.» В. С. Высоцкий
«Вы просто его не любите! Вот и подмечаете всякие “недостатки”.
На самом деле — сущие мелочи. А Вы его полюбите!» Так много лет назад ответила мне знакомая на мое совершенно неофитское возмущение «неправильным поведением» священника. Сейчас и смешно, и грустно вспоминать, что причиной моего «праведного гнева» было то, что батюшка — игумен монастыря — встретив меня, радовался, шутил и — о, ужас! — смеялся, а не ходил все время молча, опустив глаза долу. Таковы были мои представления о «подлинном монашестве» после трех прочитанных книг по аскетике и при отсутствии опыта жизни в Церкви.
Любовь долготерпит, поэтому отец игумен не замечал моих «духовных терзаний», но, видимо, знал обо мне что-то более важное. И поэтому, когда на первой исповеди он заплакал вместе со мной, я… В общем, права была моя знакомая. И сегодня, когда батюшки уже нет с нами, я вижу, скольким ему обязан, и знаю, что именно благодаря ему понял: евангельское «Бог есть Любовь» — это не просто красивая фраза, а основа жизни.
Очень часто (не всегда) наше возмущение неправильным в Церкви связано исключительно или по преимуществу с нами. Ровно по апостолу Павлу, только наоборот: мы нетерпимы, немилосердны, завистливы, превозносимся над другими, гордимся, бесчинствуем, ищем своей выгоды и победы своей точки зрения, раздражаемся, видим во всем и всех зло, радуемся неправде, грустим от истины, ничему не верим, не надеемся и не терпим (см. 1 Кор 13:4–8). Мы не любим. Поэтому видим все в ином свете. Вполне понятно, в каком и чьем.
В критике церковной жизни, даже внешне вроде бы справедливой, почти всегда есть глубинная нестыковка, чаще всего связанная не с самим суждением (судом) над человеком или поступком, а именно с категоричностью этого суждения, с выводами из него. Мы прощаем себя, когда грешим, мы надеемся на исправление, но редко оставляем подобное право другим. Во все века недостойными называли многих. Но Господь Сам все расставляет на свои места, и если за грехи одних Церковь молилась и молится, то «грехи» других отлетели, как шелуха, а у кого-то были смыты кровью мученичества.
Эта же нестыковка обнаруживает себя и тогда, когда мы спрашиваем, зачем идти в храм. Ведь вопрос звучит так, будто речь идет о спортклубе, университете или о партии. Все это внешние по отношению к человеку объекты, которые могут как пригодиться, так и не пригодиться в жизни. Если Церковь и можно с чем-то сравнить, то скорее с больницей. В клуб мы можем пойти или не пойти, но обратиться к врачу, когда что-то болит, — потребность совершенно другого уровня. Невозможен альтернативный ряд: куда лучше направиться — в храм, в спортклуб, в партию или на танцы. Речь идет о принципиально ином выборе. Это не выбор: делать или не делать. Это выбор: быть или не быть. Человек приходит в Церковь, чтобы научиться любить. Любовь не просто «влияет на…», но весь твой мир делает другим. И самые разные вещи — от курса доллара до ссоры с родителями — будут восприниматься по-иному.
Для христиан отсутствие связи с Богом — не жизнь. Жизнь — это пребывание с Богом, когда человеку открывается величайший из всех смыслов — полнота существования. В любви.
Владимир Легойда
foma.ru
