Интервью игумена Петра (Мещеринова) об изучении опыта раннего протестантизма и расцерковлении вызвало живое обсуждение множество и откликов у читателей «Правмира». В продолжении темы мыслями об отношении к практике причащения и поисках выхода из духовного тупика делится иерей Александр Галанин, клирик Житомирского Свято-Анастасиевского ставропигиального женского монастыря.
Очень давно ощутил некоторую недостаточность и даже более того – заводящий в духовный тупик, практический подход к таинству причастия. Причём это понимание, основанное на распространённой практике, имеет две стороны. Эти две стороны могут показаться совершенно противоположными и, как кажется, надо принимать только тут или иную сторону.
Но на мой взгляд, это ловушка, в которую попадают многие, причём именно те, у кого церковная жизнь уже некоторым образом устоялась, т.е. у людей воцерковлённых. Выбор того или иного подхода к практике причащения или внутренний спор в душе человека не приводит к выходу из духовного тупика. Итак, о чём же речь?
Первый подход к практике причастия – это причастие примерно раз в месяц с достаточно основательной постовой и молитвенной подготовкой перед самим причастием.
Здесь человек постоянно ВНЕ Христа, хотя и посещает при этом все воскресные и праздничные службы, молится, читает Евангелие и т.п. Всё это совершается как нужно и к этому прикладывается множество усилий верующего человека. Но при этом человек как бы застывает в этом «церковном круге», духовная жизнь омертвляется.
При таком духовном состоянии человек (человек может понимать ложность такого духовного пути, а может и не понимать, приобретая окамененное нечувствие) чтобы причаститься, делает сверхусилие, совершает спринтерский забег на пределе своих физических и душевных сил.
Верующий приступает к Подготовке с большой буквы. Читаются положенные каноны и молитвы, соблюдается телесный и, насколько возможно, духовный пост. И вот настаёт момент причащения. Верующий, подобен рыбе, выскакивающей из своей родной водной стихии, чтобы достичь невозможного. И потом опять возвращаемся в свою родную стихию. И некоторое время хранит «инородный горний мир» в своей душе.
И так продолжается годами: богослужения, посты, молитвы проходят сквозь нас, создавая в нашей душе мёртвые археологические слои, окольцовывая и сжимая нашу душу. Плодом этого процесса является православная субкультура в ряду иных современных субкультур. Здесь создаётся в душе жёсткое разграничение свой-чужой. При этом разграничение это больше внешнее, т.к. своему можно и простить, а от чужого ничего и не ждут хорошего.
В пределе такого восприятия «чужой» расчеловечивается и демонизируется. Пределом в духовном совершенствовании является стремление ещё больше и строже поститься; больше молится; больше посещать богослужений.
Второй подход к практике причастия – это причащаться как можно чаще: раз или два в неделю, а может, и чаще.
Человек немощен и постоянно грешит и весь во грехах, он погибает. Жизнь подобна бушующему морю страстей и мы в этом море пребываем словно рыбы. Для нас это «естественная среда» и мы даже не видим, как погибаем духовно. Необходимо как-то продержаться в этом бушующем море страстей, необходимо причастие.
При таком подходе верующий не вкладывает все свои физические и душевные силы при подготовке к причастию, как в первом случае. Акцент смещается с внешней – более к внутренней готовности к таинству. И даже более того, само причащение воспринимается как средство, не позволяющее нам окончательно погибнуть от множества грехов. Причащаться поэтому необходимо как можно чаще, чтобы иметь силы продержаться до следующего причастия.
Довольно часто плодом такого восприятия причастия является причащение ради причащения. В духовной жизни человека ничего особенно не меняется в положительную сторону. Но при этом появляется скрытое или явное осуждение тех, кто редко причащается.
Частота причащения становится мерой духовности человека, опять же в душе рождается разграничение: свой-чужой. Душа такого человека наполняется или магическим восприятием причастия, или осуждением тех, кто причащается с вычитыванием всех молитв и канонов.
И первый, и второй подход к таинству причастия приводят к некоторому замкнутому сакральному кругу. ВНЕ этого сакрального круга нет Христа или Он появляется эпизодически, например, в силу недавнего причащения.
И в первой, и во второй практике «нормальное состояние» это состояние ВНЕ Христа. Отсутствие мира в душе, скрытое раздражение от себя и более открытое и понятное раздражение ближним, который становится всё более явно чужым и даже чуждым.
И вот тут важно вспомнить об обратной перспективе, о которой писал ещё П.А. Флоренский в контексте понимания иконы. Стремясь к причащению, причащаясь редко или часто, повседневность в целом остаётся за скобками, повседневная жизнь практически не изменяется изнутри, приобретая лишь некоторые внешние и изредка внутренние православные отличия.
Стихия нашего мира не преображается вместе с нами после соединения со Христом. Христос не просвечивает в нас, в нашей общине. Свет Христов в сердце человека – удел отдельных святых угодников.
Это прямая перспектива, где необходимо прорваться хотя бы на мгновение в небесные сферы и не каждому удаётся достигнуть этих духовных высот. Тогда остаётся синица в руке, частое или не очень причастие, чтобы не погибнуть в море страстей.
Необходима обратная перспектива: не мы должны стремиться вырваться из мира в духовные высоты, но Мир Божий должен входить в нашу повседневность через наши сердца.
Не просто возносящая нас вера, но приемлющее доверие Богу в каждое мгновение нашей жизни, жизнь со Христом, возвышающим нашу повседневность ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС. «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною (Откр. 3:20).
pravmir.ru
