Но интересно, что, например, знаменитый Сократ словом «даймоний» называл свой таинственный внутренний голос, который повелевал ему воздерживаться от неправильных поступков, например, удерживал его от занятий политикой. Вот что он, например, рассказывает о себе в «Апологии Сократа»: «Мне бывает какое-то чудесное божественное знамение (τό δαιμόνιον)… Началось у меня это с детства: вдруг – какой-то голос, который всякий раз отклоняет меня от того, что я бываю намерен делать, а склонять к чему-нибудь никогда не склоняет. Вот этот-то голос и не допускает меня заниматься государственными делами. И кажется, прекрасно делает, что не допускает. Будьте уверены, о мужи афиняне, что если бы я попробовал заниматься государственными делами, то уже давно бы погиб и не принес бы пользы ни себе, ни вам. И вы на меня не сердитесь, если я вам скажу правду: нет такого человека, который мог бы уцелеть, если бы стал откровенно противиться вам или какому-нибудь другому большинству и хотел бы предотвратить все то множество несправедливостей и беззаконий, которые совершаются в государстве».

Как говорится, у слов своя судьба, и она очень часто неслучайна, в ней можно проследить свою логику. Далее слово «демон» стало иметь уже преимущественно отрицательную окраску. И неспроста ранние христианские писатели в своих апологетических сочинениях, полемизируя с язычниками, стали называть их богов демонами, имея в виду уже лишь отрицательный смысл этого слова. Ведь языческие боги совершали в мифах много такого, что является предосудительным даже с элементарной нравственной точки зрения: они убивают, прелюбодействуют, подвержены самым разным страстям и аффектам. Как отмечал в своем «Увещевании к язычникам» Климент Александрийский, все языческие боги сами являются рабами страстей. Например, бог врачебного искусства Асклепий сребролюбив, Арес вероломен и кровожаден, Зевс отличается крайним распутством и т.д. Или, например, как «владыку богов и людей» Зевса можно было просить о благополучии в семейных делах и отношениях с близкими, зная при этом, как он сам поступил со своим мифическим папой, оскопив его? И, безусловно, при таких богах нравственный уровень общества должен был оказаться весьма невысоким. Что называется – скажи мне, кто твой бог, и я тебе скажу, кто ты. Поэтому, как сказал апостол Павел, язычники «…жертвуют не Богу, а бесам. Но я не хочу, чтобы вы становились общниками бесов. Не можете чашу Господню пить и чашу бесовскую; не можете в трапезе Господней участвовать и в трапезе бесовской» (1 Кор 10:20–21).

В христианском вероучении, у отцов Церкви часто подчеркиваются две следующие очень важные черты демонов или злых духов: во-первых, они очень хитры. Ведь они имели дело уже с миллиардами людей, и скольких из них они погубили… Например, как говорил Иоанн Лествичник, «человекоубийцы бесы побуждают нас или согрешить, или, когда не грешим, осуждать согрешающих, чтобы вторым осквернить первое».

Правда, по мнению отцов Церкви, демоны не могут читать наши мысли, вообще знать, что происходит у нас в сердце, поскольку на это способен только Бог. Они лишь могут по внешнему поведению человека догадываться об этом, и подбрасывать помыслы. Например, кто-то состроил неприятную гримасу во время телефонного разговора и чувствует себя при этом свободно, ведь собеседник этого не видит. Но диавол, увидев это, может тут же подбросить какой-то враждебный помысл. Правда, примет ли человек его или нет, от бесов уже не зависит.

И с этим связана другая характерная черта бесов – их бессилие. Их главное оружие ложь, но если человек «на посту», старается всегда помнить о Христе и заповедях и отвергает греховные мысли сразу при их появлении, то никакой бес с ним в конечном счете ничего поделать не может. «Всякая душа, не видящая Света жизни, светящего днем и ночью, бывает им (диаволом) мучима, ударяема, томима, ведома и связываема, и каждый день бывает пронзаема стрелами удовольствий… С великим потом, трудом, болезнью и страданием она всегда ведет с ним непримиримую войну. Всякая же душа, видящая Божественный свет, от которого он отпал, презирает его и… попирает этого князя тьмы, как листья, упавшие с высокого дерева. Ибо во тьме он имеет силу и власть, во свете же становится трупом» (Симеон Новый Богослов).

На заставке фрагмент фото Ryan Hickox