Разъясняет иерей Андрей Чиженко.
Фото: otyrar.kz
Господь и Бог наш Иисус Христос сказал: «Cуббота для человека, а не человек для субботы; посему Сын Человеческий есть господин и субботы» (Мк. 2:27, 28).
Что это значит? Что во всех церковных Таинствах и обрядах, установленных Богом и святыми людьми по внушению Духа Святого, мы должны видеть живого Господа и Его образ и подобие – живого человека, то есть ближнего своего. Нам не следует поклоняться букве, но духу. Об этом нас предупреждает также и митрополит Антоний Сурожский в своем докладе, сделанном в Московской духовной академии 25 декабря 1973 года, опубликованном в книге «Пастырство». Он говорит следующее: «Мы тоже создаем себе кумиров в своем роде. Есть люди, которые создают кумира на низшем уровне из типикона, из уставного богослужения, из определенного типа пения, из определенного типа иконописи. Все это – правда, все это справедливо; но это не все. Есть место у святого Григория Богослова, где он говорит, что если мы соберем все данные Священного Писания, все учение Церкви о Боге и из этого сделаем вполне законченную картину и скажем: “Вот наш Богˮ, мы станем идолопоклонниками. Потому что все, что мы знаем о Боге, это отблески и приближения, а Бог всегда бесконечно глубже и больше, и всякая законченная картина – ложь, идол. Поэтому нам самим надо в этом отношении быть осторожными».
О том же свидетельствует и Евангелие. Вдумчивый читатель Священного Писания не может не заметить, как часто и много в нем уделяется места разговорам Христа с фарисеями и книжниками, споров с ними. И даже целая 23-я глава Евангелия от Матфея посвящена исключительно им; вернее сказать, глубинному Божественному анализу того негативного явления в еврейском обществе, которым стало фарисейство на момент прихода в мир Спасителя.
Почему так много чести? Почему так много внимания на страницах Нового Завета к фарисеям и книжникам? Мне кажется, из-за того, чтобы мы не стали ими. Это нам, грядущим поколениям, – предупреждение.
Ведь, к сожалению, в нашем славянском православном обществе довольно сильно развито такое явление, как «театральное православие», или вера напоказ. Мы носим густые бороды и красивые платочки с постными благообразными лицами под ними, но порой метаем в ближнего своего такие словесные молнии, что, превратись они бы в стрелы, наверное, убили бы человека.
Мы часто придаем огромное значение правильному совершению поклона, поставлению свечи на подсвечник, точному повороту (чтоб не дай Бог спиной к алтарю!) при каждении храма, но сколько раз мы поворачиваемся спиной к ближнему своему?! Сколько у нас шипения раздражительного на неофита, который делает первые неловкие и робкие шаги в храме? Как мы часто его «забиваем» всей этой обрядовой геометрией, пытаемся влить ее полностью в новообращенного, так что места для живого разговора с Богом в душе не остается, потому что все внимание в человеке сконцентрировано не на Всевышнем, не на общении с Ним, а на том, через какое плечо повернуться, сколько шагов сделать и куда при этом стать. Преподобный Никодим Святогорец в книге «Невидимая брань» написал: «…Ибо много есть духовных лиц, которые лишают себя спасительного плода мира от духовных своих деланий тем, что длят их, полагая, что потерпят ущерб, если не доведут их до конца, в уверенности ложной, конечно, что в этом и состоит совершенство духовное. Следуя таким образом воле своей, они много трудят и мучат себя, но не получают покоя истинного и мира внутреннего, в коем воистину обретается и упокоевается Бог».
Я довольно давно смотрел документальный фильм об одном русском женском православном монастыре где-то в глубинке России. Меня поразило в нем следующее интервью. Монахиня рассказывала случай из своей жизни. Будучи еще молодой послушницей, она на воздухе читала свое молитвенное правило, а как раз в это время мимо нее шла старушка с огромным тюком (по-моему, сена или соломы, не помню. Монастырь тот находится в деревне. И в своем быту насельницы соприкасаются с крестьянами). Монахиня тогда отвернулась и не помогла бабушке поднести тяжелую ношу, потому что ей нужно было дочитать молитвы. Но теперь, спустя много лет, с Божьей помощью став уже монахиней, она очень жалеет о том, что не прервала молитву и не помогла ближнему своему.
Вот это, мне думается, правильное духовное развитие: за всем видеть Господа и бессмертную человеческую душу.
Вспоминаются слова монахини Елевферии, которая десятки лет была помощницей Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Она говорила: «Разве дело в свечке, дорогой? Дело не в свечке. Можно миллион свечек поставить – и все впустую. А можно ничего не поставить, со смирением, как тот мытарь пришел: “Боже, милостив буди мне грешномуˮ. И ничего не поставил. А тот положил незнамо сколько жертв и пошел в ад. А этот пошел оправданный».
Потому, дорогие братья и сестры, будем помнить, что Таинства и обряды церковные не являются самоцелью, конечной пристанью нашего Церковного корабля. Нет. По мысли святителя Феофана Затворника, они являются благодатными средствами, которые помогают человеку восстановить утраченное богообщение. Они – это двери, через которые мы входим на небеса. Двери, а не потолок.
Какая же тогда цель христианской жизни? Как говорил преподобный Серафим Саровский, «стяжание Духа Святого» и в Нем добродетелей: смирения, покаяния, сокрушенного плача о грехах и любви к Богу и людям; любви как высшей добродетели, потому что Бог есть любовь.
Иерей Андрей Чиженко
