Автор:Марина Бирюкова
Осень — счастливое время земных плодов. Ящики с антоновкой и синапом наполняют благоуханием наши дачные домики. Крупные золотистые луковицы просыхают на расстеленной холстине. Тугие кочаны капусты, тронутые утренним морозцем, похрустывают в руках. По тропинке из лесного овражка поднимаемся с полным ведерком полезнейшей дикой калины. Торжественно выкапываем из остывшей уже земли красновато-бурую свеклу и последнюю картошку… Плоды — даже дикорастущие — не даются нам даром, они требуют труда. А плоды духовной жизни?.. «Тем более!» — скажем мы. Но… не бесполезен ли
этот наш труд, не бесплоден ли он?
Когда я впервые прочитала православный молитвослов — просто как книгу, меня удивило и даже, можно сказать, разочаровало вот что: и в утреннем, и в вечернем правиле молящийся должен исповедать полную свою безуспешность, признать, что он ровно ничего до сего момента не достиг, не сделал и в духовном плане представляет собою ноль.
Утром: «Боже, очисти мя, грешнаго, яко николиже сотворих благое пред Тобою…», «вера же вместо дел да вменится мне, Боже мой, не обрящеши бо дел отнюд оправдающих мя…».
Вечером: «Что Ти принесу или что Ти воздам, великодаровитый бессмертный Царю, щедре и человеколюбче Господи, яко ленящася мене на Твое угождение и ничтоже благо сотворша, привел еси на конец мимошедшаго дне сего, обращение и спасение души моей строя? Милостив ми буди, грешному и обнаженному всякаго дела блага…», «Господи Боже мой, аще и ничтоже благо сотворих пред Тобою, но даждь ми по благодати Твоей положити начало благое…».
И это не говоря уже о том, что в молитвах, унаследованных нами от святых отцов Церкви, мы многократно называем себя грешными, непотребными, оскверненными, беспрестанно согрешающими и тому подобное. Если это правда, если так вот всю жизнь, до последнего вздоха… то о каких плодах, о каких результатах нашей духовной жизни можно говорить? Получается, что мы каждый день кладем благое начало… А на следующий день признаёмся в том, что ничего не начали.
Однако ведь не мы их сочинили, эти молитвы. Святые, оставившие нам свои молитвенные тексты,?— Макарий Великий, Иоанн Златоуст, Василий Великий, Петр Студийский, Симеон Метафраст, Симеон Новый Богослов,?— действительно принесли плоды, и плоды драгоценные. Еще при земной жизни этих святых мужей люди шли на их духовный свет со всех концов земли, а они сами видели, что ничего не достигли, что не сотворили перед Богом ничего достойного. Как понять этот парадокс? Бог — это такая высота, что даже и великий шаг к Нему представляется муравьиным. Кому представляется?.. Тому, кто видит, какая это высота. То есть — святому созерцателю Божиего величия.
И надо понять: в признании святым человеком собственной безуспешности и немощи нет уныния. Уныние есть грех лукавый, он подчас притворяется смирением, а на деле такое «смирение» есть отказ от внутреннего труда. Как писал великий исповедник безбожных времен Сергей Фудель в своей книге «Путь отцов», «наше духовное бессилие, конечно, наполовину нами воображается для оправдания нашего бездействия. Что-то мы всё-таки можем, но очень этого не хотим». Я не раз встречала людей, говоривших: «Я плохой христианин, и где мне, ничтожному, стать лучше: нет, лучше стать я не смогу никогда; авось помилует Господь меня, недостойного». Но разве в деле нашего спасения есть место безвольному «авось»? Впавший в такое состояние человек действительно не становится лучше, он тонет в саможалении и теряет свою личную христианскую дорогу. Унывающий смотрит во тьму своей человеческой немощи, а святой, признающий свою немощь, поднимает лицо к свету — свету Божией любви; он обращается к Тому Единственному, без Которого мы и впрямь ничего не можем с собою поделать и Который Сам сказал об этом так:
Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе: так и вы, если не будете во Мне. Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают. Если пребудете во Мне и слова Мои в вас пребудут, то, чего ни пожелаете, просИте, и будет вам. Тем прославится Отец Мой, если вы принесете много плода и будете Моими учениками (Ин. 15, 4–8).
Конечно, кто-то здесь может сказать: «Где Его ученики, святые апостолы — и где мы!.. Как можно нас с ними сравнивать!». Сравнивать себя вообще ни с кем не надо: у каждого из нас своя судьба, свое земное время и свой предложенный Богом путь. Но всё, что говорил Господь Своим ученикам, обращено и к нам тоже — в той же мере, в какой и к ним. Если бы это было не так, христианство закончилось бы на апостольской общине. Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал, дабы, чего ни попросите от Отца во имя Мое, Он дал вам (Ин. 15, 16) — это и про нас тоже! Господь ждет плода от каждого из нас; семя, из которого плод должен вырасти, в нас уже всеяно: Чему подобно Царствие Божие? и чему уподоблю его? Оно подобно зерну горчичному, которое, взяв, человек посадил в саду своем; и выросло, и стало большим деревом, и птицы небесные укрывались в ветвях его (Лк. 13, 18–19). Святой Феофилакт Болгарский пишет, что птицы — это мысли, воспаряющие к Богу. То есть речь здесь идет о богомыслии.
Каковы же они, плоды нашей духовной жизни? И чем отличаются от плодов иной деятельности? Апостол Павел в Послании к Галатам пишет так: Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, (соблазны) ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное. Предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царствия Божия не наследуют. Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5, 19–23). Проверяя себя по этому списку плодов, мы огорчаемся: урожай наш зачастую оказывается небогатым. Но это ведь хорошо, что мы огорчены! Беда, если нам всё равно. Неравнодушие к собственному духовному состоянию, неудовлетворение им и стремление к лучшему — при отсутствии уныния, о чем мы уже говорили,?— это тоже плод. Вспомним другие слова апостола Павла: от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам. Ибо Христос, когда еще мы были немощны, в определенное время умер за нечестивых. Ибо едва ли кто умрет за праведника; разве за благодетеля, может быть, кто и решится умереть. Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками (Рим. 5, 3–8). Эти слова апостола — эхо слов Самого Христа: не здоровые имеют нужду во враче, но больные… Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мф. 9, 12–13). Мы не удивим Его своим несовершенством и медленностью нашего духовного возрастания. Он видит наше стремление поливать и окапывать всеянное в нас зернышко.
Прекрасны плоды земли, плоды благодатного лета и урожайной осени; но чем они прекраснее, тем быстрее мы их съедим. А плоды духа, плоды преображения человека — нетленны. Это то, что мы возьмем с собой в вечность. Но вечность начинается во времени, на земле. Уже на земле мы носим в себе, чувствуем в себе и ад, и рай. О том рае, в который входит человек, будучи еще земным и временным, немало есть свидетельств, начиная с царя-псалмопевца Давида и заканчивая святителем Нектарием Эгинским, святым праведным Иоанном Кронштадтским, преподобным Силуаном Афонским… Да ни на ком они, на самом деле, не заканчиваются, эти свидетельства радости человека, обретшего плод — жизнь с Богом. Пока течет время — будет продолжение. И нам, грешным, тоже будет о чем свидетельствовать, разве мы еще этого не поняли?
