Елена Кучеренко

Это было года четыре назад, но я хорошо помню тот день.

Я гуляла по нашему подворью с коляской. А в храме шло отпевание.

Меня окликнули две женщины, которые сидели на лавочке. Я их никогда раньше здесь не видела. Одна — лет пятидесяти. Стильная, ухоженная дама, со всеми атрибутами достаточно обеспеченного человека. Вторая — молодая, тоже модная и очень симпатичная девушка. Её дочь.

Я подошла.

— Не подскажете, когда все это закончится? — Махнула старшая рукой в сторону храма. — Свечку нужно поставить.

— Вы и сейчас можете зайти, — ответила я. — Во время отпевания не запрещено. Только они справа, а вы лучше идите к подсвечникам, которые с левой стороны, чтобы не мешать. Там свободно.

— Нет! Мы не пойдём. Подождём.

— Вам долго придётся ждать. Отпевание недавно началось.

— Ничего. МНЕ ЕЩЁ РАНО на все это смотреть — смерть, гробы… И даже думать о таком рано. А ей тем более, — с нотками раздражения в голосе сказала женщина. И дочка с какой-то виноватой улыбкой закивала.

***

В храме в это время отпевали трехлетнего мальчика.

«Мне ещё рано», — навязчиво вертелось у меня в голове.

…Я видела, как чёрные от горя отец с дедом сами на руках несли по подворью крохотный гробик, обитый нежно-голубой тканью. Не доверили сотрудникам ритуальной службы. Как будто боялись, что их сынишке даже сейчас кто-то сделает больно.

Как какие-то люди под руки вели мать, которая была почти без сознания.

Я слышала, как голосила бабушка: «Как нам теперь жить?»

И видела, как тяжело батюшке — к смерти детей невозможно привыкнуть.

Потом церковные старушки, которые всё всегда знают, расскажут, что малыш выпал из открытого окна. Родители оставили его с бабушкой, а она на секунду отвернулась. Её крик в храме я не забуду никогда…

***

…Я помню 9-летнего Славика. Он алтарничал в храме в маленьком городке, куда мы ездили на лето. Веселый, приветливый мальчуган. Единственный и любимый сын в семье. Потом у него нашли опухоль мозга.

Он знал, что умирает и, конечно, не хотел. Он любил своих родителей, церковь, школу, друзей и мечтал, что, когда вырастет, поступит в семинарию. Но умирал он тихо, терпеливо, без истерик. И молился. «Я сам удивлялся, — рассказывал батюшка, — это был уход верующего человека».

Умирая, Славик больше всего хотел дождаться своего братика. Мама на тот момент была беременна. Чтобы увидеть, успеть поздороваться.

Не дождался. Но оставил ему свои рисунки — где он сам, ещё здоровый, и малыш — каким он его себе представлял.

***

Почему так решил Господь? Почему Славику и тому трехлетнему мальчику было «не рано»? Я не знаю.

…Не забуду, какой счастливой была моя знакомая Маша, когда забеременела первым ребёнком. Она нежно гладила живот и пела ему песенки. С улыбкой рассказывала, как муж, придя с работы, шептал ей в пупок: «Привет, малышка! Ну как ты там без меня? Мама не обижала?»

Роды прошли легко, без осложнений. Девочку даже дали подержать плачущему от радости папе, который тоже был там.

Через неделю кроха умрет в реанимации. Двусторонняя пневмония.

И папа так же, как и тот, первый, будет на руках нести в храм крошечный гробик. И его не сразу смогут забрать у него. Он будет прижимать его к себе и бормотать: «Отдайте мне мою дочь…»

***

А сколько молодых и здоровых, полных сил, уходят в самый неожиданный момент! Когда кажется, что впереди ещё целая жизнь и бесконечное море счастья…

Ирка, которую сбила машина, когда она бежала в садик за сыном. А дома их ждали гости — у мальчика был день рождения…

Настя, молодая мама с нашего прихода. Чудная, смешная, не от мира сего, но очень милая и добрая. У них с мужем была дочка, и они очень хотели второго ребёнка, но долго не получалось. Настя переживала и много говорила со мной об этом. А летом на отдыхе её убило молнией. После вскрытия выяснилось, что она была беременна…

kazan-mitropolia.ru

***

Я бродила в тот день по подворью со своей коляской и вспоминала всех этих людей.

В храме все ещё отпевали мальчика. Двое мужчин вынесли на руках его маму и вызвали «Скорую». Женщина была без сознания.

Я хотела подойти к той женщине, которая хотела поставить свечку и боялась, что-то ей сказать. Но что? Что мы не знаем, когда придёт наш день? Что батюшка мне говорил: «Живи так, как будто каждый день — последний»? Что не бывает рано, а бывает поздно? А хочет ли она это слушать? И имею ли я право?

И я не подошла.

***

Прошёл, наверное, год. Я также гуляла у храма, и меня окликнула молодая девушка. Она меня узнала. Это была дочь той красивой женщины.

— Сейчас можно поставить свечку? — спросила она тихим голосом.

— Да, конечно… Как мама?

— Мама умерла. Месяц назад. Инсульт. Они с отцом только купили новую машину, мы вместе собирались в путешествие по Европе. И вот…

— Я… Я вам очень сочувствую, — промямлила я.

Девушка кивнула и пошла в сторону храма. А у меня в голове назойливой мухой завертелось: «Мне ещё рано обо всем этом думать…»