Экспертная рабочая группа федерального уровня, возглавляемая министром Михаилом Абызовым, отклонила инициативу вывести аборты из системы ОМС - так, что они, видимо, и дальше будут производиться на деньги налогоплательщиков и с полного одобрения государства. Это побуждает к трезвой оценке положения дел и перспектив наших дальнейших усилий.

Первое, что нам стоит учесть - мы живем в обществе, где ценность человеческой жизни (рассматривать ли ее с христианских или с чисто гуманистических позиций) является крайне низкой. В обществе, где большинство как населения, так и представителей власти просто не понимают, что неправильного в уничтожении невинной человеческой жизни.

Попытки говорить об этом с людьми создают впечатление, что человек - это функция от его достижений, “пользы обществу”, способности влиять на других. А так как младенцы в утробе матери ничего не достигли, не голосуют, не устраивают акций протеста, никак не способны создать проблемы тем, кто их убивает - то они просто пустое место.

Взгляд на человека, как в любом случае обладающего абсолютной ценностью, является наследием христианской цивилизации - отчасти воспринятым светским гуманизмом - и вне этого контекста жизнь другого человека неизбежно начинает оцениваться с точки зрения пользы или вреда, удобства или неудобства для других. Так как младенцы в утробе могут быть неудобны - от них можно избавиться. Это частный случай отношения к человеку вообще в мире, который освобождается от христианского влияния.

В России, где цивилизационная преемственность была нарушена, ситуация хуже, чем в большинстве европейских стран. Можно сказать, что динамика у нас более благоприятна, чем в Западной Европе - у нас церкви строятся, а не сносятся или переоборудуются под что-то другое - но этот относительный подъем начинается с гораздо более низкого уровня, оставленного десятилетиями тщательной дехристианизации.

Мы живем в окружении, где тезис “любая человеческая жизнь - в том числе младенца в утробе, старика, человека с ограниченными возможностями и т.д., обладает уникальным достоинством и ценностью” вовсе не является само собой разумеющимся. Более того, в окружении, которое вообще не имеет мировоззрения, в котором этот тезис можно было бы укоренить.

Попытки апеллировать к чему-то понятному - депопуляция, мрачные перспективы перехода России (как территории) к народам, менее склонным истреблять своих детей, невозможность платить пенсии в связи с общим старением населения - упираются в то, что они требуют приверженности общему благу, с чем тоже дело обстоит неважно.

Поэтому требование как-то ограничить аборты воспринимается как попытка церковников затруднить жизнь всем остальным исходя из каких-то совершенно непонятных церковных заморочек. Как это нельзя лишать жизни невинное человеческое существо? Что за клерикальный диктат?

Поэтому решительные требования запретить аборты почти полностью (как в Польше или Ирландии), увы, невыполнимы в силу общего состояния нравов. Чрезвычайно трудно добиться любых ограничений этого зла, и это потребует долгих, решительных, и, вместе с тем, бережных и осторожных усилий.

Не следует, с другой стороны, приходить в уныние. Усилия, направленные на преодоление этого зла, очень важны независимо от того, насколько они успешны в масштабах всех страны. Любая человеческая жизнь драгоценна, каждый родившийся ребенок, избежавший клещей абортмахера - это огромная победа. Он еще проживет долгую жизнь, каждый день которой будет подарен ему теми, кто не дал его убить.

Но и в масштабах страны не нужно терять надежды и упорства. Один из самых известных случаев христианского гражданского активизма связан с запретом работорговли в Великобритании в начале XIX века.

В предшествовавшие пару столетий торговля чернокожими рабами была важной составляющей британской экономики - плантации в колониях, на которых выращивали хлопок, табак и другие культуры, приносили огромные прибыли, но требовали и огромных вложений труда. Корабли работорговцев отправлялись в Африку и скупали там людей, захваченных в ходе внутриафриканских конфликтов, набивали ими трюмы и везли на продажу. Условия перевозки были крайне тяжелыми, часть узников умирала по дороге - но за счет выживших бизнес процветал.

Общественному мнению работорговцы предлагали совсем другую картину - чернокожие, веселые и здоровые, совершают путешествие в мир цивилизации белого человека, чтобы проводить жизнь даже лучшую, чем была у них на родине. Впрочем большинство людей предпочитало просто не думать о страданиях и несправедливостях, которыми обретался их достаток.

12 мая 1789 года христианин и член парламента Уильям Уилберфос произнес в британском парламенте речь, обличавшую жестокости работорговли, и потребовал ее запрета. Безуспешно. Он вносил это предложение снова и снова, год за годом, заседание за заседанием - безуспешно. Слишком большие экономические интересы были задеты. Но он делал не только это. Десятилетиями он и его сподвижники вели массовую борьбу за общественное мнение - собирали митинги, выпускали памфлеты, разъясняли свою позицию и представителям власти, и простым людям. Например, были выпущены комнатные статуэтки, изображавшие чернокожего раба, с надписью “разве я не человек и не брат твой?”, чтобы всякий, входящий в дом противника работорговли сразу мог узнать о его взглядах.

Наконец, они добились своего - 25 марта 1807 года, через восемнадцать лет после первого выступления Уилберфорса в парламенте, вступил в силу закон о запрете работорговли. Еще спустя десятилетия борьбы - в 1833 году - рабство в Британской империи было запрещено.

Все это потребовало десятилетий неослабевающего упорства - десятилетий провалов, неудач и разочарований, после которых христиане продолжали действовать. Из любви к Богу и ближнему.

Дети, убиваемые в утробе, не могут подать голос в свою защиту - мальчик или девочка не могут обратиться к взрослым с вопросом “разве я не человек?”. Этот вопрос должны снова и снова ставить те, кто решается быть голосом безгласных - взрослые, которые полагают, что пресекать невинную человеческую жизнь неправильно.

И впереди у таких взрослых - долгая, утомительная борьба, которая будет вести их от неудачи к неудаче, от разочарования к разочарованию, через тернии самых разнообразных проявлений враждебности. Но это борьба, которую не следует оставлять - и тогда она приведет к победе. Возможно, в масштабах страны. Но в любом случае - к спасению многих бесценных человеческих жизней.