— Милосердный человек — это какой человек? Вот если я не могу равнодушно смотреть на чужое горе и потому начну поступать, как о. Иоанн Кронштадтский — сниму свою обувь и отдам нищему, отдам последнюю копейку нуждающемуся, тогда понятно. Но если я думаю, прежде всего, о себе, то тут как бы «недолёт»? Где проходит граница между «жлобством» и «здравомыслием»?

— Милосердный человек — это благодатный человек, который через союз благодати и свободной воли в духовном подвиге формирует христианские добродетели,  одной из которых является милосердие, как плод Духа Святого. Такой  подвижник не отлучён от молитвенного делания, в его сердце —  жилище Духа Святого. Тот, кто молится постоянно, станет приносить совершенную жертву хваления – милость мира. Если молитва от чистого сердца, то и плоды этой молитвы известны:  любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание.

Но стоит человеку повредить сердце мудрованием по плоти, то, разумеется, и молитва может исказиться. Всем известна евангельская молитва фарисея, сердце которого далеко отстояло от Бога: «Как хорошо, что я не таков, как прочие», «десятину отдаю от того, что приобрету», когда мытарь в сокрушении сердца просил лишь только милости от Бога. Поэтому Господь гордым жертвам фарисея предпочёл сокрушённое сердце мытаря: «Милости хочу, а не жертвы» (Мф. 9:13).

      Благотворительность приобретает истинный смысл тогда, когда совершается по милосердию. «Если я раздам все имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы», — говорит апостол Павел (1 Кор. 13:3). Любовь явил добрый самарянин, помогший избитому разбойниками человеку и оплативший его лечение из своего кошелька, и лепта бедной вдовы — свидетельство любви, и построение храмов...  Однако если строить храм или давать нищему от избытка своего с тщеславием, есть ли в том прок? Не поклоняемся ли мы своим идолам в душе, даже если и строим храмы? Богач, сделав состояние на крови и трупах, может ли любить Бога и быть милосердным? Возможно, боязнь своих грехов заставит его откупиться  подобием индульгенции и построить очередной храм.

       Христианская любовь к Богу и ближнему являла святых таких, как Сампсон Странноприимец, Иоанн и Филарет Милостивые, которые на жертвенник своего служения положили основанием милосердие. И эта добродетель — как молитва, без которой святой не может жить.

       Кто молится в прелести, чувствами, может повредить своё сердце так, что совсем отстанет от молитвы. Такой в благотворении непостоянен. Так что плод  Духа милосердие неопытный в духовной жизни человек может превратить в плод плоти — угодничество человекам. Лучшие в делах милосердия — образы нестяжания. Нестяжание и есть грань, позволяющая страсть потребления превратить в добродетель жертвенности — блаженнее отдавать, чем принимать. 

 —  Человек слаб, никому из нас не под силу утешить всех страждущих, да и милостыня наша мала — на всех нищих не хватит. Как понять, что вот этот страдалец — мой, то есть послан Богом, чтобы именно я ему помогал,  а вот этот — не мой, мимо его беды надо пройти, смирясь со своей немощью?

— Всякий, кто промыслом Божьим встречается у нас на пути, человек от Бога. Лучше быть обманутым, и отдать мнимо нуждающемуся человеку, чем презреть того, кто действительно в помощи нуждался. Лучше пусть нас обманут, чем вовлечься в самообман. Иногда бывает трудно принять решение. Ко мне часто приходил знакомый мне человек, страдающий пьянством. Он не мог по этой причине нигде  надолго устроиться на работу и просил денег. Последний раз я был к нему слишком суров и прогнал его. После этого случая я его не вижу. Уже несколько лет никто не знает, что с ним.  Не знаю, жив ли он. Какое то чувство вины я испытываю по отношению к нему, именно, потому, что был не милостив к нему. Всякому просящему следует подавать как Христу, ради своей совести.    

— Как защитить себя от самообмана и самооправдания? Мы ведь рядим своё равнодушие в здравомыслие, лень — в немощь?

— Вот этот самообман и самооправдание и есть гордость фарисейская.  «Как хорошо, что я не такой, как прочие». Нелицемерное смирение и есть защита от неё. От смирения рождается кротость, благость, милосердие.

— Святые по-разному советуют относиться к милостыне: одни советуют долго и тщательно выбирать, кому помогать («пусть запотеет милостыня в твоей руке»), другие, наоборот, рекомендуют каждого, с кем свела судьба, воспринимать как страждущего Христа и щедро делиться своим имуществом, как с дорогим сердцу родственником. Как человеку понять свой путь?

— Рассудительность есть дар Божий. Тот, кто обладает этим даром, тому откроется духовное видение. Тому, кто ещё его не имеет в совершенстве, достаточно жить не умом, а сердцем. «Живи по сердцу» говорил мой наставник. А сердце должно быть чистым и бесстрастным. Пристрастие может обмануть. Доверчивость всегда страдает из-за отсутствия рассудка. Если сердце и ум в согласии, тогда оба пути верны. Христос не сразу же исцелил бесноватую дочь женщины-язычницы, но испытав её веру. Слова Спасителя «нехорошо отнять хлеба у детей и бросить псам» могли казаться ей слишком жестокими. Однако её сердце приняло эти слова, и она готова была быть преданной Господу, как собаки преданны своим господам. Иногда доброе сердце предваряет то, что полагает на ум помысел, и лукавый помысел может обокрасть доброту сердца. Господь говорит, чтобы подавая милостыню, правая рука не знала, что делает левая. Так что, кому-то хорошо поступать велением сердца, кому-то с рассуждением.

— Сердце милующее — как с ним жить, чтобы оно не разорвалось от горя?

— Сердце, наполненное благодатью, которая  по слову апостола «всегда немощная врачующая, оскудевающая восполняющая» живёт с Христом. Господь побеждает мир, несущий скорби и горе. Человек, живущий во Христе, наполняется милостью от Щедрого Бога. Архиепископ Иоанн (Шаховской) говорит: «Питающий другого любовью, питается ею сам ещё более».  Можно эти слова отнести к философскому взгляду Платона на переполненную чашу, изливающую благодать на все вокруг. А поскольку мир лежит во зле, чем выше любовь, тем сильнее страдания. Как жить с сердцем, чтобы оно не разорвалось от горя? Наверное, это горе надо разделить с горем Божьей Матери, Которой сердце прошло железо оружия мира. Семь стрел, семь смертных грехов пронзили сердце Богородицы. Никто не может вынести того горя, которое легло на Неё, потому как и любовь Её была превыше земной материнской любви. Бог дал Богородице силу перенести всемирную скорбь в совершенном милующем сердце. И Святая Церковь поёт: «Милосердия отверзи нам, Благословенная Богородице, надеющиеся на Тя, да не погибнем, но да избавимся от бед, Ты бо еси спасение рода христианского».

— Смирение, наверное, единственное оружие против зла мира, которое нельзя одолеть, и надежда на Бога. Но так ведь легко дойти и до бездеятельности, до равнодушия. Мол, а что я могу? Как найти свою золотую середину и удержаться на ней?

— Подлинное смирение отнюдь не есть бездеятельность и равнодушие, а требует как раз больших усилий работы над собой, формирования внутренней духовной целостности с окружающим миром. Человек, в сердце которого существует постоянная молитва, уже действует во благо. От каждого человека требуется немного: не делать того, чего себе не желаешь, и делать то, что принесёт пользу тебе и другому. Уклонись от зла и сотвори благо. Для этого необходимо просветление человеческого разума, что уже является истинным благом. Только Христос может просветить всякого человека грядущего в мир. Через исповедание Христа мы получаем и благодатные дары Святого Духа, в которых созревают и плоды Его.

Однако мы живем в период Лаодикийской церкви, о которой Бог говорит так: «знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откр. 3:15-16). Теплохладность уродует духовную жизнь и овладевает миром.

Архиеп. Иоанн Шаховской говорит: «Кто не торопится сделать добро, тот его не сделает. Добро требует горячности, теплохладные не сотворят добра».

Мы должны осознать, что добрых людей в мире подавляющее большинство, но все они слишком заняты собой. Помогают не добрые, а неравнодушные. И именно такими – неравнодушными – нам надо стать. Как наставляет схиархимандрит Иона (Игтатенко), «смысл веры – во внутреннем преображении человека, а если такой цели не ставится, то вера быстро становится ханжеством и лицемерием, либо просто ритуалом, призванным убедить человека, что он  „духовный“ и „верующий“. Если ничего не изменится в нашей вере и в нашей жизни, то слишком много горьких библейских пророчеств об израильском народе нам придётся изведать на собственном опыте, от чего да избавит нас Господь Бог».