Владимир ЛЕГОЙДА Главный редактор
Вера — это добродетель воли. Люблю эту формулу и часто вспоминаю ее в разговорах о мировидении верующего человека. Хотя, конечно, если мы говорим, что к вере нужна воля, то это можно понять и так, что нужно заставлять себя верить. Но ведь заставить себя поверить можно во что угодно. И тут скептик скажет: «Ну, ты же хотел, поэтому и заставил себя в это верить, убедил себя в этом усилием воли».
Но когда я говорю о добродетели воли, я имею в виду волю действия, а не то, что ты усилием воли внушаешь себе: «Я верю, я верю». Нет, мы с вами прекрасно понимаем, что христианство начинается не с волевого «я могу», а с отказа от своей воли, со слов: «Господи, я ничего не могу без Тебя». Или, как сказал в «Исповеди» блаженный Августин, «дай, что повелишь, и повели, что хочешь».
Я думаю, в этом — тайна веры, тайна любви, тайна христианства. Это действительно дар, то есть то, что даётся тебе даром. И все-таки… Знаете, есть такое традиционное объяснение, что Бог спасает нас не без нас. То есть тебе даётся дар, но ты должен его принять, а это уже требует расположения, готовности, усилий.
А противоречие, если оно и есть, — это часть тайны. И самое неправильное для понимания того, что такое религия вообще и христианство в частности, — пытаться эту тайну раскрыть, как разворачивают оберточную бумагу в надежде увидеть, что там внутри.
В отличие от тайн научных, здесь речь идет не о раскрытии, не о превращении непонятного в понятное — верующий не препарирует тайну, он к ней приобщается. Тут соединение твоих усилий и того, что тебе даётся — иногда как результат этих усилий, а иногда, когда у тебя вроде и сил уже не осталось, вдруг — хоп! — и ты все получил. Бог действует на людей не как закон Ньютона. Как сказал Клайв Стейплз Льюис, «каждый человек связан с Богом по-своему. Он для Бога иной, чем все, создан по особой мерке. Бог отвечает каждому иначе, у Него с каждым тайна — тайна нового имени».
