Сергей Худиев - о том, почему непристойные и унизительные поступки нельзя считать личным делом каждого.
На днях в ряде изданий появились сообщения о том, что некий барчук, внук миллионера, нанимал людей, чтобы они делали что-то демонстративно непристойное и унизительное — публично являлись голыми, пили его мочу, и делали тому подобные вещи. Он снимал это выкладывал в интернете. Многие люди восприняли такое поведение с негодованием — и нам стоит подумать, почему.
Ведь вроде молодой человек никого не мучает, не принуждает, законов не нарушает, люди делают все за деньги добровольно, при этом они с голоду не умирают, то есть нельзя сказать и того, что он пользуется их отчаянным положением — а все равно очевидная гадость. Вроде бы принцип «все свободны делать что хотят, пока другим не мешают» соблюден — а происходит что-то морально недопустимое.
Когда люди возмущаются, им говорят: «А в чем проблема-то? Взрослые люди сами вправе решать, что им делать в свое свободное время, как зарабатывать и тратить деньги. Вы что, хотите всем указывать, устроить домострой, а так же шариат?»
Ну, в самом деле, вас же никто ни к чему не неволит — почему вы хотите запрещать другим? Ужасные люди эти консерваторы, которым все бы осуждать и запрещать, которые готовы даже попрать священное право всякого гражданина пить мочу перед камерой!
Что же на это ответить? Что, в самом деле, ужасного и недопустимого в такого рода представлениях? Где логика «все свободны делать что хотят, пока другим не мешают» дает сбой? Почему ее последовательная реализация приводит к чему-то явно дурному и недопустимому?
Сбой тут заметен в двух местах. Во-первых, общество живет не только законом, но и моралью — границы допустимого ограждаются не только угрозой преследования со стороны государства, но и неприятием со стороны общества. Некоторые вещи вызывают (и должны вызывать) не кару со стороны закона, а то, что называют «рассеянной санкцией» — неодобрение со стороны окружающих, которое проявляется в порицании, отказе от сотрудничества, разрыве личных или деловых отношений и тому подобном. Некоторые вещи не приняты, мы так не делаем — это может быть нигде формально не записано, но это соблюдается.
Общественная жизнь, отношения людей друг с другом регулируются не только писанными законами, но и гораздо менее кодифицированными общественными нормами. Часто мы их просто не замечаем — как не замечаем, говоря по русски, что у нас целых шесть падежей и вообще грамматика, сводящая иностранцев с ума. Но эта система норм необходима — и мы замечаем это, когда являются люди, сознательно ее расшатывающие. «А что такого-то? А в чем проблема?» Тезис «все свободны делать что хотят, пока другим не мешают» не видит этой промежуточной зоны между действиями, прямо наказуемыми по закону, и действиям, хотя и ненаказуемыми, но порицаемыми обществом. Существует такая вещь, как общественная нравственность и приличия, и их стоит беречь. Резкое неодобрение изысков барчука — хотя и инстинктивная, но вполне разумная реакция.
Второй сбой связан с понятием «другим не мешают». То, что мы делаем публично, не может не отражаться на других. Унижение человеческого достоинства — хотя бы и вполне добровольное — есть унижение достоинства всех.
В самом деле, достоинство человека всегда связано с другими. Попирать это достоинство — значит наносить оскорбление чему-то большему, чем отдельно взятая личность. Например, достоинство посла — это достоинство пославшей его державы, и унизить посла — значит оскорбить пославшего его государя. Если сам посол ведёт себя недостойно — допустим, он напился, ругался и сломал деревцо — это не является только его личной проблемой, это унижение достоинства его державы и его государя, по какому поводу у государя возникнут обоснованные претензии.
Унижение члена семьи — это унижение всей этой семьи; это так и в отношении других человеческих сообществ — корпорации, религиозной общины, племени, нации, страны.
Фотографии пьяных русских выкладываются в сеть не для того, чтобы унизить вот этих конкретных алкоголиков — а чтобы унизить Россию в целом; как и фотографии не менее пьяных англичанок, которые должны послужить той же цели — унизить весь народ. Люди чувствуют себя уязвленными недостойным поведением «своих» , хотя лично могут не иметь к нему никакого отношения — в конце концов это не они напились на ипподроме до полного беспамятства. Недостойное и унизительное поведение других бросает тень и на них. Нам (как и, например, британцам) неприятно, когда наши туристы безобразничают за границей.
В определенном смысле достоинство нам не принадлежит — наша честь это всегда ещё и честь флага. Семьи, школы, народа. Та область, где нас неизбежно задевают действия других, а их — наши действия. Поэтому нас возмущает — даже если не можем объяснить подробно, почему, унижение другого человека, даже если оно вполне добровольно. Человек, желающий подзаработать, совершая по требованию нанимателя какие-то действия, единственный смысл которых — в публичном унижении, в своём лице унижает и нас, топчет и наш флаг.
Христианский взгляд на человека исходит из того, что каждый из людей, сознает он это или нет, создан по образу Божию, и демонстративное унижение человека (даже вполне добровольное) оскорбляет этот образ.
За любыми представлениями, в ходе которых людей публично (хотя бы и с их согласия) унижают, стоит отрицание человеческой общности — мы друг другу никто, и то, что ты пьешь мочу или оголяешься на людях, меня никак не задевает. Мы не принадлежит ни к одной семье, ни к одному народу, ни даже к одному Творению — мы абсолютно чужие.
И вот это провозглашение чуждости и изоляции разрушает общество; ему нужно противостоять.
Не обязательно запретами со стороны государства; будем надеяться, что хватит «рассеянной санкции». Но это ни в коем случае нельзя считать чем-то допустимым.
pravmir.ru
