Рассказывает протоиерей Владимир Долгих.
Давно в моей голове витала идея написать статью на довольно живую тему, но мысли никак не формировались в какую-либо стройную структуру. Помогло мне в этом деле сочинение известного богослова Владимира Николаевича Лосского.
Речь идет о деформациях сознания человека в результате длительного пребывания в Церкви. Да, церковность может приводить не только к какому-либо неправильному восприятию как окружающего мира, так и самого христианства, но и порождать некоторые патологические состояния сознания. Удивляться этому не стоит, достаточно вспомнить слова Достоевского, «озвученные» им в известном романе «Преступление и наказание»: «Тут дьявол борется с Богом, а поле битвы – сердца людей». Духовная жизнь очень тонка и крайне восприимчива к внешнему влиянию, которое на душу оказывают не только недобросовестные священнослужители, проповедники или учители, но и многочисленные инфернальные силы. Без трезвого и правильного руководства можно довольно легко забрести не туда. Христианство – это всегда золотая середина, выдержать которую весьма трудно. Я и сам из-за своей горячности и максимализма много раз обжигался, грешил, о чем потом сильно жалел.
Писать о нижеследующей проблеме решился, не только ознакомившись с сочинением Владимира Лосского «Соблазны церковного сознания», но и на основании собственного небольшого опыта как священнического служения, так и преподавательской деятельности в стенах Киевских духовных школ.
Итак, Владимир Николаевич пишет, что существует два соблазна о Церкви, к которым он в качестве некой аналогии применяет имена двух известных христологических ересей: несторианства и монофизитства. Не воспринимайте это как «клеймо», но как обобщение проблемы. Кроме того, это просто размышления, не претендующие на абсолютность.
В общем, церковные «несториане» в основу своего отношения к миру и человеку ставят икономию, или снисхождение. Они проводят четкое разделение между Церковью «небесной» и Церковью «земной», или исторической, причем с принесением первой в жертву второй. Церковь «небесная» становится для них неким отвлеченно духовным началом, которым можно где-то даже пренебречь, ради слияния с этим миром и построения в нем царства социальной справедливости. Здесь христианство, в своем крайнем выражении, уже не воспринимается как Царство не от мира сего, оно призывается к служению этому миру во имя земных благ, гуманизма и т. п. Я не буду здесь указывать на конкретных людей или события, но, думаю, многие и так догадаются, к кому из современных видных церковных деятелей можно отнести указанный соблазн. «Экклезиологические несториане, – пишет Лосский, – ради икономии готовы забыть о неизменной полноте Истины, обитающей в Церкви, и, вместо того чтобы оплодотворять ею мир, начинают искать вовне, в человеческом творчестве (философском, художественном, социальном и т. д.) питания для Церкви».
Что же касается церковных «монофизитов», то они являют собой полярную противоположность «несторианам». Они полностью, сознательно или неосознанно, забывают об икономии – той деятельности Церкви, благодаря которой в различных исторических или социальных условиях она питает мир, обращает в свое лоно тех, кто еще не познал Истины. «Монофизиты» не видят различия между существенным и несущественным. Во всех проявлениях Церковь для них – застывшая форма, любое колебание которой равносильно бунту.
Они во второстепенных вещах видят сакральное и относятся к этому соответствующим образом. «Церковь отделяется от жизни мира и противопоставляется ей как мумифицированный, мертвенный организм», – пишет Владимир Николаевич. Такое отношение, например, сильно усложняет всякую миссионерскую деятельность и иногда делает ее и вовсе невозможной.
Обе крайности имеют множество оттенков. Таких «несториан» и «монофизитов» несложно обнаружить, например, в «баталиях» комментариев в социальных сетях или на форумах. Один умный человек сказал, что те или иные публикации в подавляющем большинстве комментируют люди, не умеющие думать, анализировать и рассуждать. Их сильно раздражают оппоненты, и они поспешно стремятся забросать их «аргументами», а желательно еще и с обилием цитат святых отцов, полностью сочинения которых, конечно же, не читали ни те, ни другие. У тех же, кто умеет и любит думать, аргумент, публикация, статья или идея запускает мыслительный процесс, а вот вербальный холивар провоцируют как раз представители крайностей. При этом одни маркируют своих оппонентов «мракобесами», а другие – «либералами» или «модернистами». Ладно бы всё ограничивалось перепалкой сообщений (хотя и это отражается на нашей душе), но в реальной жизни и «несториане», и «монофизиты» могут наделать много беды. Лосский говорит: нельзя забывать, что «Церковь не от мира, но она в мире и для мира, так же как Христос не от мира, но пришел в мир ради мира».
Каждый из нас, христиан, входя в Церковь, сделался гражданином Царства «пришедшего в силе» (Мф. 16:28), но при этом также остался и гражданином царства земного, и представителем определенного социального класса, культуры, профессии. Поэтому мы не имеем права как закрываться от мира, лелея свою избранность, так и ставить земные интересы выше церковных или духовных. «Церковь никому не предписывает каких-либо политических взглядов, социальных доктрин или культурных особенностей. Но она не может допустить, чтобы интересы или установки отдельных лиц или групп выдавались за интересы церковные, потому что первейшим стремлением должно быть соблюдение единства, вне которого нет кафоличности, нет несомненности, нет различия между Церковью и миром», – как бы хотелось донести эти слова Владимира Николаевича до некоторых православных христиан, но, увы, соблазны бывают слишком велики и устоять перед ними бывает крайне трудно.
Страшно сказать, но и «несториане», и «монофизиты» восстают против Церкви. Первые винят ее в косности, формализме, поклонении правилам и канонам; вторые – в компромиссе с миром и новаторстве. Вот и получается, что та и другая крайности – это не просто позиция по тем или иным вопросам, а восстание против Тела Христова с соответствующими последствиями для духовной жизни. Причина всему – недоразумение, выливающееся, по сути, в борьбу друг с другом. Борьбу, требующую немалых душевных сил, но ни к чему не ведущую, а только вредящую нашему внутреннему миру.
Напоследок снова обратимся к словам Владимира Николаевича. Он напоминает нам, что полнота сил Церкви осталась неизменной и если мы за постоянной погоней к тому или иному полюсу не видим ее, то это лишь свидетельствует о нашей слепоте, «об отсутствии в нас духовной бодрости, о нашем унынии, заставляющем бежать от ответственности, от решимости осуществлять в полноте служение Церкви, к которому все мы призваны в данный момент, в данных условиях, не ожидая «нормальной эпохи» (таких эпох нет), ибо «довлеет дневи злоба его».
